Линкольн Чайлд - Танец смерти

– Потому что я с вами не согласна.

– Но разве не очевидно, что маски Великой Кивы принадлежат племени тано?

Нора подняла руку.

– Марго, я хорошо осведомлена в этом вопросе и знаю ваши аргументы. В каком-то смысле вы правы. Они принадлежали тано, и их не следовало приобретать. Однако теперь они принадлежат всему человечеству. К тому же, если эти маски убрать из нашей экспозиции, выставка потеряет смысл, а я, как куратор, не могу этого допустить. Наконец, по специальности я – археолог, занимающийся юго-западной культурой. Если мы начнем отдавать все священные предметы, в музее ничего не останется. В нашем музее в глазах индейцев все экспонаты священны, и в этом величайшее достоинство индейской культуры. – Она перевела дух. – Послушайте, что сделано, то сделано. Так устроен мир, и не все можно исправить. Мне жаль, что я не могу вам дать другого ответа. Я сказала то, что думаю.

– Но журнал вправе высказывать свою точку зрения...

– В этом я согласна с вами на сто процентов. Спокойно публикуйте свою статью. Но не просите меня поддерживать ваши аргументы. И не просите об этом отдел.

Марго перевела взгляд с Норы на Смитбека.

Смитбек нервно улыбнулся и глотнул виски.

Марго встала.

– Спасибо за прямоту.

– Я всегда готова высказать свое мнение.

Марго повернулась к Смитбеку.

– Мне было очень приятно с тобою встретиться, Билл.

– Мне тоже, – пробормотал он.

Смитбек смотрел вслед Марго и чувствовал на себе взгляд Норы.

– Цветок лотоса, – съязвила она.

– Да это была просто шутка.

– Может, она твоя бывшая девушка?

– Нет, ничего подобного, – торопливо сказал Смитбек.

– Ты уверен?

– Я ее даже ни разу не целовал.

– Приятно слышать. Я ее терпеть не могу.

Нора посмотрела в спину Марго. И обратилась к мужу.

– Подумать только, она не читала «Грозовой фронт». Я хочу сказать, что эта книга намного лучше тех, что ты писал раньше. Извини, Билл, но твой «Реликт»... я хочу сказать, с тех пор ты сильно вырос как писатель.

– Послушай, а что не так в «Реликте»?

Нора взяла вилку и молча закончила трапезу.

Когда Д'Агоста пришел в закусочную, Хейворд уже заняла их обычную кабину возле окна. Он не видел ее двадцать четыре часа – она всю ночь работала в офисе. Д'Агоста остановился в дверях, глядя на нее. Утреннее солнце освещало ее блестящие иссиня-черные волосы и придавало сияние мрамора бледной коже. Она прилежно записывала что-то в блокнот, покусывая нижнюю губу и сосредоточенно сдвинув брови. При взгляде на нее к сердцу подкатила нежность. Чувство было острым до болезненности.

Он не знал, справится ли с поставленной перед ним задачей.

Она подняла голову, вероятно, почувствовав на себе его взгляд. Сосредоточенное выражение ушло, и на его место явилась улыбка, осветившая ее прекрасное лицо.

– Винни, – сказала она, когда он приблизился. – Извини, что не дождалась твоей лазаньи по-неаполитански.

Он поцеловал ее и сел напротив.

– Ничего. Бог с ней, лазаньей. Я беспокоюсь за тебя: ты слишком много работаешь.

– Ничего не попишешь, дела.

Подошла худенькая официантка, поставила перед Хейворд омлет, стала наливать ей в чашку кофе.

– Оставьте лучше кофейник, – сказала Хейворд.

Официантка кивнула, обратилась к Д'Агосте.

– Подать меню, приятель?

– Нет. Зажарьте как следует яичницу из двух яиц и сделайте тост из ржаного хлеба.

– А я тебя не дождалась и заказала, – Хейворд сделала глоток кофе. – Надеюсь, ты не обиделся. Мне надо поскорее в офис и...

– Опять на работу?

Хейворд нахмурилась и энергично кивнула.

– Ночью отдохну.

– Начальство подгоняет?

– Начальство всегда подгоняет. Нет, просто дело запутанное. Не могу ни за что зацепиться.

Д'Агоста смотрел, как она управляется с омлетом, и чувствовал поднимавшуюся к сердцу тревогу. Если Диогена не остановить, все, кто близок ко мне, могут погибнуть, – сказал ему вчера Пендергаст. Узнай все, что сможешь, у Лауры Хейворд. Д'Агоста огляделся: нет ли поблизости мужчины с разными глазами, одним карим, другим – сизо-голубым. Диоген, конечно же, надел линзы, ведь принятие чужого образа – его отличительная черта.

– Почему ты мне не расскажешь о деле? – сказал он как можно более небрежно.

Она положила в рот очередной кусок, промокнула салфеткой рот.

– Пришли результаты вскрытия. Ничего особенного: Дучэмп умер в результате сильных повреждений, вызванных падением. Сломано несколько шейных позвонков, однако смерть вызвало не повешение: спинной мозг не поврежден, и асфиксии не произошло. Имеется несколько странных особенностей. Веревка была подрезана заранее очень острым ножом. Убийца хотел, чтобы она порвалась во время повешения.