Дана Посадская - Чужая

Она деловито огляделась вокруг. В конце концов, надо узнать, где она находится. Лес… но не такой дремучий, как тот, где прошло её одинокое эльфийское детство. Довольно маленький и редкий лесной островок… недалеко от обитания людей.

Она прислушалась. Многоголосье птиц… Скользит по песку и скачет по камням вода в ручье… И растут, скрипя и постанывая, деревья. Вековые грузные дубы и юные клёны с листами, словно гладкие зелёные ладони, доверчиво протянутые всем и каждому. Замшелые сосны и дерзкий колючий кустарник. Где-то рядом дрожит на незримой нити серебристый паучок. Неутомимый дятел долбит рыхлую упругую кору.

Эльфов тут нет — ну, кроме неё, конечно. А вот гномы… Анабель нахмурилась, напрягла весь свой магический слух и, наконец, обнаружила их. Они возились под землёй — как всегда, недовольно ворча и скандаля. Но их было немного, и все затаились очень глубоко. Ещё одно свидетельство того, что близко обитают люди.

Анабель поднесла к лицу ладони — влажные от пота и от воды ручья. Ладони пахли землёй и солнцем. Она их отёрла о ритуальное платье из чёрного бархата. Ну, что ж, ей пора. Пора идти… к людям.

Её вело безупречно точное эльфийское чутьё. Несколько уверенных шагов по узкой тропе, окаймлённой осинами. Тугой плетень шиповника — глянцевая россыпь листьев мерцает в полутьме. Арка из двух искорёженных сосен. И…

Всполох света ударил в лицо Анабель. За незримой чертой, отделяющей лес со всем его мраком и тайнами, начинался луг. Жгуче зелёный, мирный, открытый. Над ним царило золотисто-лиловое полуденное марево. Каждая травинка тянулась, как стрела, в раскалённое кобальтовое небо. Бархатистые бабочки томно парили над поникшими от духоты цветами.

Это был луг. А за лугом…

За лугом начинались жилища людей. К горизонту устремлялась широкая дорога, вдоль которой пестрели деревянные дома. Зелёный дом, коричневый, красный… снова зелёный…

Анабель не знала, что её больше влечёт — эти дома или луг перед ними. Как хорошо превратиться в сухую проворную змейку и заскользить по траве, по иссохшей горячей земле…

Но что-то её остановило. Что-то заставило оглянуться нехотя налево — туда, откуда дул, теребя её рыжие волосы, капризный западный ветер.

И тогда Анабель увидела дом.

Дом стоял на самой границе между лесом и лугом. Но принадлежал он лесу так же безраздельно, как ненароком покинувший чащу волк.

Дом был небольшим и казался ещё меньше рядом с соснами и елями, окружавшими его зелёным хороводом. Он утопал в мягком коричнево-зелёном полумраке. Но то тут, то там, между сосновых ветвей прорывался солнечный свет, распаляясь в этом тёмном уголке ненавязчивой полупрозрачной дымкой.

В доме никто не жил — Анабель поняла это сразу. Пустотой и тишиной веяло от тусклых запылённых стёкол, рассохшихся досок и равнодушно полуоткрытой двери. Пустотой, тишиной и… холодом? Холод и тьма… Энедина?

Солнце на миг вспыхнуло белым заревом в окнах, заметалось между ветвей и между ресниц Анабель. Белинда?

Дверь заскрипела от налетевшего ветра и приоткрылась.

Анабель подошла к этой двери по рыхлой земле, рыжеватой от тусклого солнца и опавших сосновых иголок.

Она поднялась по шатким ступенькам, (каждая скрипнула ей в ответ своим собственным голосом), и шагнула внутрь.

Внутри было пусто. Земляной пол и замшелые стены. Сладковатый запах сырости и тления. Тихо, только шорохи леса отзываются в каждом углу, как эхо.

И вдруг Анабель ощутила чьё-то присутствие.

Она моментально вскинула голову. Кто-то был наверху. Там, куда приглашала крутая лестница — небольшая и с виду весьма ненадёжная.

Анабель напружинилась и прикусила губу. Не эльф и не гном. Привидение? Только не днём. Неужели…

Человек?

Анабель, задержав дыхание, стала подниматься вверх по лестнице. Это было не так-то просто: ступеньки рассыпались на глазах, а распроклятое ритуальное одеяние путалось под ногами.

Наконец, Анабель достигла цели. Это чердак, и на нём абсолютно темно — вот и всё, что она успела понять; потому что в тот же самый момент раздался пронзительный дикий визг. У Анабель зазвенело в ушах, и она чуть не покатилась кубарем обратно.

К счастью, вопль быстро затих. И на Анабель из темноты уставилось два тревожно блестящих тёмных глаза.

Никаких сомнений быть не могло. Это был человек. Вернее, человеческий ребёнок.

— Ты кто? — спросил он сердито. Ему было не больше пяти- шести лет. Забавная чёлка на лбу, щёки, — возможно, излишне округлые, — и воинственно торчащий вперёд подбородок.