Линкольн Чайлд - Обсидиановый храм

Ее окутало необычное почти непреодолимое чувство странности происходящего. Она задалась вопросом, действительно ли в ней было достаточно стойкости, чтобы пройти через все это.

– Спасибо, Питер.

Он улыбнулся и взял ее за руку.

– На Халсионе я – Диоген. Здесь я – это я. Здесь только наша семья, – он немого замялся. – И, говоря о семье, мы должны – в какой-то момент – обсудить, что нам делать с нашими…

– Простите, нашими… чем?

– Дорогая моя, я говорю о нашем сыне. И, конечно же, о ребенке моего брата. Тристраме. Я хочу, чтобы обо всех моих кровных родственниках хорошо заботились.

Констанс растерялась от подобной смены разговора.

– Мой, я имею в виду наш, сын находится на попечении монахов Гзалриг Чонгг. Я не могу придумать для него лучшего места.

– И я полностью с тобой согласен. На данный момент это так, но обстоятельства могут измениться.

– Что касается Тристрама, ему уже сообщили об исчезновении его отца, и я полагаю, когда его смерть станет официальной, ему расскажут и об этом. Сейчас он проживает в школе-интернате, но, возможно, мы сможем стать его опекунами, когда в этом возникнет необходимость.

– Идеальный план. Я так мало знаю о единственном оставшемся сыне моего брата и с нетерпением жду момента, когда смогу познакомиться с ним поближе. А пока, прощай, – он начал подносить ее руку к своим губам, но она осторожно отняла ее.

Судя по всему, он не обратил на это никакого внимания, и на всякий случай уточнил:

– В библиотеке в шесть.

Он ушел, а она так и осталась стоять в гостиной, не в силах отвести взгляд от моря. Сейчас солнце уже исчезло за горизонтом, и казалось, что теплые сумерки поднимаются из глубин моря.

Обойдя все три комнаты, находящиеся в ее распоряжении, она выбрала ту, что выходила окнами на восток – с видом на архипелаг из крошечных необитаемых коралловых островков – чтобы любоваться восходом солнца. Ей не пришлось долго распаковывать вещи. Вся ее одежда оказалась не подходящей для Флориды. Из особняка на Риверсайд-Драйв она взяла лишь несколько вещей, не желая брать с собой напоминания об Алоизии или его подарки – это только усугубило бы ее страдания и боль.

В шесть часов Констанс вошла в библиотеку, и замерла в дверном проеме, потому что от увиденного у нее перехватило дыхание.

Диоген, сидящий в кресле у небольшого камина, поднялся, как только увидел ее.

– Я приложил много усилий, чтобы сделать это место приятным для тебя. Это сердце дома.

Констанс прошла внутрь и оказалась в помещении высотой в два этажа, которое буквально лучилось роскошью. Персидские ковры покрывали пол, вдоль стен теснились книжные шкафы, а недалеко от них находилась дубовая библиотечная лестница на латунных рельсах и камин из красного мрамора. Вместо книг одна из стен была покрыта небольшими картинами, которые представляла собой тесно переплетенное скопление – в стиле ателье девятнадцатого века. В дальнем углу доминировал клавесин, покрытый великолепной росписью и инкрустацией.

– Какая красота, – пробормотала Констанс, подходя к инструменту.

– Клавесин был создан флорентийским мастером Винченцо Соди, в 1780-м году. В нем установлены двойные язычковые гнезда по методу Чембало Ангелико – с мягкими и жесткими кожаными медиаторами. Прекрасный тон.

– Я с нетерпением жду возможности сыграть на нем.

– На этих полках ты найдешь все свои любимые книги самых редких изданий, плюс много новых книг, которые, я надеюсь, ты с удовольствием сможешь прочесть. Их заголовки звучат красиво и причудливо, как, например, пергаментная рукопись Верга «Livre de Prierès [136] «Livre de Prierès» (франц.) – «Молитвенная книга» или «Молитвенник». », самая доступное, что можно найти из иллюстрированных рукописей девятнадцатого века. Или необычный набор деревянных цветных гравюр «Закат солнца в Ти-три», созданных Тиг и Рэд [137] Вайлет Тиг (1872–1951) и Джеральдин Рэд (1874–1943) – австралийские художницы, прославившиеся живописью и гравюрами. Их книга «Закат солнца в Ти-три» является самым ранним известным примером печати цветных рельефных изображений в Австралии и одним из ранних примером влияния японской технологии деревянных блоков на австралийскую гравюру. . И это только пара примеров. Ах, и, конечно же, картины! Как ты, наверное, уже заметила, это Бронзино [138] Аньоло Бронзино (Bronzino, настоящее имя Аньоло ди Козимо ди Мариано) (1503–1572) – итальянский живописец, родившийся и живший во Флоренции. Выдающийся представитель маньеризма, писавший портреты, фрески, алтарные картины, религиозные, аллегорические картины и картины на мифологические темы. , Понтормо [139] Понтормо (настоящее имя Якопо Каруччи, Jacopo Carucci) (1494–1557) – итальянский живописец, представитель флорентийской школы, один из основоположников маньеризма, стиля при котором произошла утрата ренессансной гармонии между телесным и духовным, между природой и человеком. , Ян ван Эйк [140] Ян ван Эйк (ок. 1385 или 1390–1441 Брюгге) – фламандский живописец раннего Возрождения, мастер портрета, автор более ста композиций на религиозные сюжеты. , Питер Брейгель Старший [141] Питер Брейгель Старший (ок. 1525–1569), известный также под прозвищем «Мужицкий» – нидерландский живописец и график, самый известный и значительный из носивших эту фамилию художников. Мастер пейзажа и жанровых сцен. и Пауль Клее [142] Пауль Клее (1879–1940) – немецкий и швейцарский художник, график, теоретик искусства, одна из крупнейших фигур европейского авангарда. .