Мария Барышева - Последнее предложение

— В таком случае, тебе тем более желательно сделать это окончание блеклым, тихим и безмятежным. От тебя не требуют интересной книги — сейчас не требуют.

Безяев дернул желваками, и Роман понял, что его слова почему-то задели Илью за живое. Но в следующую секунду тот снова принял беззаботный вид, глотнул пива и повалился на диван.

— Ты серьезно относишься к своим книгам? — сам не зная, зачем спросил Савицкий, и Илья посмотрел на него, как благородная дама на кучера, сказанувшего ей на редкость пошлый комплимент.

— Мы все серьезно относимся к тому, что пишем, — размеренно ответил он. — Разве может быть иначе? Если тебе наплевать на то, что ты создаешь, зачем тогда вообще создавать?

«Плохо дело», — мысленно сказал Роман сам себе, оставляя Илью наедине с пивом и телевизором.

Последними обитателями второго этажа, которых ему удалось отыскать, были Валерий и Ксения, и Роман, проходя мимо распахнутой двери в комнату, лишь глянул в нее краем глаза, схватил всю картину и пошел дальше. Небольшая комнатка была спальней — отчего-то Роману подумалось, что это спальня Майи, хотя ничто не указывало на ее принадлежность — комната была хоть и милой, но совершенно безликой. Нечаев и Ксюша, презрев окружающую их мебель, расположились прямо на полу среди густых облаков сигаретного дыма, колыхавшихся между ними, и, сидя вполоборота друг к другу, о чем-то тихо разговаривали, по очереди попивая коньяк прямо из горлышка и тем самым оправдывая известное высказывание, гласящее, что если русский человек захочет напиться — он напьется. Таранов ли дал Валерию бутылку, или тот сам нашел схрон и изыскал способ к нему подобраться, Роман не знал — и не собирался выяснять. У Нечаева своя голова на плечах — пусть сам ею и думает. По крайней мере сейчас он казался спокойным и даже немного добродушным. Отвлекся — и то ладно, и останавливаться перед комнатой Савицкий не стал, так и не поняв — видели они его или нет.

Спустившись в холл, Роман повернул было направо, к гостиной — очень хотелось знать, там ли еще Альбина — сидит ли все так же, глядя на огонь? Но, сделав лишь шаг, остановился, глядя на колышущуюся взад и вперед тяжелую входную дверь. На мгновение у него мелькнула мысль, что Таранов снова вышел посмотреть — не началась ли, все же, долгожданная в своей реальности гроза, но в этот момент дверь колыхнулась сильнее, и в слабоосвещенном проеме прорисовалась фигура, на тарановскую непохожая совершенно. Роман быстро подошел к двери, поймал качнувшуюся было обратно створку и вышел на крыльцо. Стоявший спиной к нему человек не обернулся, но чуть вздрогнул, дав Савицкому понять, что он замечен. Во всяком случае, это было лучше безмолвно-сосредоточенных Зощука и Семыкина. Но хуже, чем если бы он обнаружил здесь именно Таранова.

— Что — вышла посмотреть погоду? — поинтересовался он. — Не страшно?

— Страшно, — просто и как-то безмятежно ответила Токман. — Но страх — это всего лишь состояние ума, как и боль. Этим можно управлять и обращать себе на пользу… Тебе ведь известна суть такой процедуры, как прививка? Тебя заражают искусственно, чтобы ты уже никогда не заразился по-настоящему… Организм вырабатывает антитела, привыкает… Ум тоже. Ты не знаешь — сейчас день или ночь? Так темно, что не понять…

Роман потер голое запястье и вспоминающее прищурился.

— Судя по часам, которые я недавно видел, ранний вечер.

— Забавно, — Елена усмехнулась в темноте. — Вот бы не подумала… А я не ношу часов. Они всегда напоминают мне о смерти.

— Господи, хоть один нормальный среди вас есть? — насмешливо произнес он. Елена пожала плечами и повернула голову, едва заметно блеснув глазами.

— Смотря, какой смысл вы вкладываете в это понятие. Нормальный… Нормальные — это обычные. Семья, дети, работа, дом, болтовня про политику, сериалы, последние сплетни, с кем нынче спит Наташка, а с кем Колька, какой курс доллара и на ком в следующий раз женится Пугачева… Рутина с утра до вечера, а перед сном какой-нибудь фильмец, реже — книга… Это скучно, Рома, скучно… Я всегда старалась жить ярко — и не только в своих книгах. И тогда — да, я ненормальная… все мы… Но ведь и она — такая же, как и мы. Почему же тогда ты с ней до сих пор? Все знаешь, а все равно с ней?

— Разве это нужно объяснять?

— Раз ты так говоришь, значит объяснений у тебя нет, — констатировала Токман и снова отвернулась. — Уйди, пожалуйста. Я вышла сюда не в поисках компании. Здесь красиво — столько ветра, и дивный сад, наполненный тьмой…