Джозеф Ле Фаню - Белый кот из Драмганниола

— При чем тут свеча, я и так все видела, — стояла на своем Молли. — И еще, вот те крест, руку на пол вытянул, раза в три длиннее, чем положено, и меня за ноги цапнуть норовит.

— Да чушь ты несешь, на кой ляд ему тебя за ноги хватать? — презрительно воскликнул кто-то.

— Дайте свечу; ради Бога, — заявила старая Сэл Дулан, прямая и тощая, как палка. Молиться она умела не хуже священника.

— Дайте ей свечу, — поддержали все.

Но, как ни храбрились гости, все они шли за миссис Дулан бледные, как полотно, испуганно насупив брови. Возглавляла процессию миссис Дулан с сальной свечой в руке; чтобы не выдать страх, она бормотала молитвы так торопливо, что губы ее тряслись.

Дверь была полуоткрыта, как и бросила ее убегавшая в панике девушка. Храбрая старушка повыше приподняла свечу и шагнула в комнату.

Если когда-то покойник и вытягивал руку неестественным образом через весь пол, то, значит, успел втянуть ее обратно под саван. Рослая миссис Дулан могла не бояться, что споткнется об его локоть. Но, не успела она сделать и пары шагов, как замерла на месте с вытянувшимся лицом и оцепенело уставилась на постель.

— Помилуй нас Бог, миссис Дулан, пойдем скорее назад, — пробормотала женщина, шедшая позади нее, и крепко вцепилась ей в подол. Ее испуг передался гостям, цепочка вздрогнула и начала откатываться назад.

— Да замолчи ты! — шикнула старуха. — Галдишь так, что я сама себя не слышу. Чей это кот? Какой болван впустил сюда кота? — Старуха озадаченно воззрилась на большую белую кошку, восседавшую на груди у покойника. — Прогоните же его! — Голос ее дрожал от ужаса при виде такого святотатства. — Немало я в жизни покойников повидала, но такого — никогда! Чтобы у хозяина дома на груди сидела поганая тварь! Ни дать ни взять кикимора, прости меня, Господи, за такие слова! Чего стоите, вышвырните его, да поживее!

Все повторяли друг другу приказ суровой старухи, но никто не спешил его исполнять. Натыкаясь друг на друга и крестясь, все побрели к дверям, бормоча, что такого кота отродясь в доме не водилось, никто его в жизни не встречал и вообще что это за тварь? Вдруг белый кот спрыгнул на подушку возле головы покойного и, глядя на собравшихся поверх мертвого лица, с громким ворчанием медленно пополз им навстречу.

Охваченные ужасом, гости выскочили из комнаты и захлопнули дверь. Даже самые храбрые долго не отваживались заглянуть в спальню еще раз.

Наконец смельчаки собрались с духом и приоткрыли дверь. Белый кот сидел на прежнем месте, на груди у покойника, нона этот раз при виде гостей он тихо сполз набок и исчез под кроватью, за краем свисающей простыни.

Помолившись, осенив себя крестным знамением и не забыв побрызгать в комнате святой водой, гости осмотрели все углы и даже отважились пошарить под кроватью кочергой и вилами. Кота не нашли и решили, что тот незаметно выскользнул из комнаты у них под ногами. Дверь тщательно заперли на засов и висячий замок.

Но наутро, открыв дверь, все увидели, что белый кот, как ни в чем ни бывало, снова сидит на груди покойника.

Еще раз учинили обыск, ничего, разумеется, не нашли, но кто-то заметил, что белый кот юркнул под большой ящик в углу столовой, где двоюродный дед хранил закладные, молитвенник и четки.

Миссис Дулан, куда бы ни пошла, слышала у своих ног кошачье мурлыканье. Стоило ей присесть на стул, как кот, невидимый, вспрыгивал на спинку и принимался урчать в самое ухо, так что бедняжка с визгом вскакивала и читала молитвы: ей казалось, что мерзкое животное хочет вцепиться ей в горло.

А сынишка священника однажды заглянул за угол дома и под ветвями старой вишни увидел белого кота. Тот сидел под окном комнаты, где лежал покойный, и глядел на четырехстворчатую раму голодными глазами, точно охотился на птичку.

Дело кончилось тем, что кота снова обнаружили на мертвеце. С тех пор, сколько его ни выгоняли, стоило оставить покойника одного, кот оказывался там, словно злой рок тянул его к мертвому телу. Тянулось это, к ужасу и замешательству соседей, до тех пор, пока на поминках двери не раскрыли в последний раз.

Двоюродного деда похоронили с надлежащими почестями, и на этом рассказ о нем закончен. Но история белой кошки отнюдь не кончается. С тех пор это существо — ведьма ли, кикимора, баньши — накрепко прикипело к моей семье. Но связь эта необычная. Баньши, поселившись в доме, питает к приютившей его семье заботливую привязанность и горестно рыдает перед смертью кого-нибудь из членов семьи, испуская отчаянные вопли, а эта тварь так и дышит злобой. Она — вестник смерти. И не случайно зловещий призрак является в образе кошки — самого холодного, бессердечного и, говорят, самого мстительного из зверей.