Джозеф Ле Фаню: Зеленый чай

Я получил хорошее образование в области медицины и хирургии, однако не имел возможности как следует попрактиковаться. Тем не менее изучение этих дисциплин глубоко заинтересовало меня. Причинами моего отказа служить на сем достойном поприще были не лень и не каприз. Виной всему — один крохотный порез, нанесенный хирургическим скальпелем. Пустяк этот стоил мне потери двух пальцев, которые пришлось срочно ампутировать, и куда более серьезного ущерба для здоровья, ибо с тех пор я ни разу не чувствовал себя хорошо и не проводил более двенадцати месяцев кряду на одном месте.

В долгих странствиях по свету судьба свела меня с доктором Мартином Гесселиусом. Подобно мне, он был скитальцем, подобно мне, врачом и горячим ревнителем своего искусства. Однако, в отличие от меня, путешествовал он по доброй воле и обладал если не состоянием в нашем английском понимании этого слова, то по крайней мере, как выражались наши отцы, «не был стеснен в средствах». Будучи лет на тридцать пять старше меня, доктор Гесселиус, когда я познакомился с ним, был уже далеко не молод.

В лице доктора Мартина Гесселиуса я нашел своего учителя. Обладая чрезвычайно разносторонними познаниями, он интуитивно схватывал самую суть проблемы. Именно такие люди и наполняют нас, молодых, восторгом и благоговением. Признательность моя выдержала испытание временем и не угасла даже после смерти доктора.

Около двадцати лет я служил у него медицинским секретарем. Он оставил на мое попечение целую груду папок с бумагами, чтобы я рассортировал и должным образом переплел их содержимое. Рассказы о некоторых случаях оказались весьма любопытны. Писал доктор в двух совершенно различных ключах. Сначала он, подобно добросовестному дилетанту, подробно описывал все, что видел и слышал, но под конец, проводив пациента в своем рассказе либо до парадной двери, в солнечный мир, либо до ворот мрака, в темные глубины царства смерти, резко менял тон повествования и, выпустив на свободу всю гениальную мощь своего разума, разбирал интересный случай в мельчайших подробностях.

То и дело попадались описания случаев, которые, как мне думается, могут развлечь досужего читателя, далекого от профессиональных интересов медика-специалиста. Привожу здесь один из таких рассказов, внеся в него небольшие изменения, в основном касательно языка и, разумеется, названий мест и имен. Рассказ ведется от лица доктора Гесселиуса. Бумаги эти я нашел в объемистой папке, собранной доктором во время путешествия по Англии сорок четыре года назад.

Доктор упоминает об этом случае в письмах к своему другу профессору Ван Лоо из Лейдена. Профессор этот по образованию: врач, а химик, однако хорошо знаком с трудами по истории, метафизике и медицине и в свое время даже написал пьесу.

В моем изложении рассказ этот, возможно, потерял многое с медицинской точки зрения, однако стал гораздо более интересным для неподготовленного читателя.

Письма эти вместе с прилагаемой памятной запиской были возвращены доктору Гесселиусу после смерти профессора в 1819 г. Написаны они иногда по-английски, иногда по-французски, чаще всего по-немецки. Перевод мой вполне достоверен, хотя, признаюсь, стиль его далеко не всегда изящен, и, несмотря на то, что кое-где я укорачивал некоторые периоды и даже опускал иные особенно длинные, или изменял имена, тем не менее, в своем изложении я строго придерживался рассказа доктора, ничего не добавляя от себя.

Преподобный мистер Дженнингс высок и худощав. Человек средних лет, он одевается строго и аккуратно, в полном соответствии церковными канонами. Природа наделила его величественной осанкой, но держится он отнюдь не чопорно. Лицо его, не отличается красотой, тем не менее, хорошо вылеплено и неизменно хранит добродушное, правда, немного робкое выражение.

Я познакомился с ним однажды вечером у леди Мэри Хейдьюк. Скромность и благожелательность этого человека мгновенно располагали к нему собеседника.

Вечер проходил в узком кругу, и преподобный отец с удовольствием поддержал общий разговор. Казалось, ему гораздо больше нравится слушать, нежели говорить самому, однако слова его были всегда разумны и сказаны к месту. Леди Мэри души в нем не чаяла, всегда прислушивалась к его советам и считала мистера Дженнингса самым счастливым человеком на свете. Она слишком мало о нем знала.