Шепот Хью: «Не больно-то это интересно» девушка постаралась не услышать.
— Не могу сказать, что я подразумевал конкретно мужчин или женщин, — сказал Стенхоуп. — Я же говорил — это попытка представить иной способ существования. А вот что ему больше соответствует — мужчины или женщины — это действительно вопрос.
— Если они у нас будут листьями, — предложила мисс Фокс, — давайте и оденем их в огромные зеленые листья. Тогда никто не поймет, юбки они носят или брюки?
На миг стало тихо — присутствующие осмысливали неожиданное предложение — потом миссис Парри категорически заявила:
— Не думаю, что это пойдет.
А Хью Прескотт шепнул Аделе:
— Как тебе — Хор Фиговых Листьев?
— Почему бы не воспользоваться опытом старинных пантомим или музыкальных комедий и не одеть женский хор в изысканные мужские костюмы? — сказал Стенхоуп. — Шекспир так и делал при каждом удобном случае и, надо сказать, добивался удивительно глубокого воздействия. Вряд ли мы придумаем лучше. Мужские голоса вряд ли подойдут, разве что мальчишечьи, и женские платья тоже.
Миссис Парри вздохнула, и все опять задумались над этой нелегкой проблемой. Адела Хант и Хью Прескотт рассуждали о современных постановках. Паулина откинулась в кресле, как и Стенхоуп, и задумалась над словами об «ином способе существования» и «ужасном благе», гадая, нет ли между ними связи, а если есть, то, может быть, Хор — только попытка выразить в поэтической форме благо столь чуждое, что оно оборачивается ужасным. Она никогда не думала о благе как о чем-то страшном, и уж, конечно, не видела ничего благого в тайном ужасе ее собственной жизни. Но зато она отчетливо почувствовала нечто нечеловеческое в величавых, живых стихах Хора. Ее раздражало, что мало кого из собравшихся действительно привлекает поэзия как таковая и конкретно поэзия Стенхоупа. Он — великий поэт, один из немногих, но вот что бы он стал делать, если бы однажды вечером встретил на улице самого себя? Наука для такого случая обзавелась специальным термином — «doppelganger», раздвоение личности, и это как-то не обнадеживает.
Когда-то, еще в школе, в наказание за несделанное домашнее задание ей пришлось учить стихи:
Мой мудрый сын, кудесник Зороастр,
В саду блуждая, встретил образ свой. [3] Шелли П. Б. Освобожденный Прометей ( пер. К. Бальмонта ).
Она так и не справилась с этим заданием, потому что ночью ее стали мучить кошмары, она надолго слегла и с тех пор возненавидела Шелли, придавшего черному ужасу такое очарование. Похоже, Шелли никогда не думал, что благо может быть ужасным. А что бы стал делать Питер Стенхоуп, если бы встретил самого себя?
Слушатели начали расходиться. Все благодарили Стенхоупа за его лужайку, чай и стихи. Боясь остаться в одиночестве, Паулина подошла к Аделе, Хью и Миртл. Они как раз прощались с хозяином. Протягивая Паулине руку, Стенхоуп, словно продолжая их прерванный разговор, вдруг обронил:
— Вы тоже так думаете?
Она не нашлась с ответом, потому что думала не о Всевышнем и внутреннем трепете, а о Миртл, жившей по соседству с ней. По крайней мере, ей не придется идти одной, а та тварь, которой она боялась больше всего на свете, навещала ее — во всяком случае, до сих пор — лишь когда Паулина оставалась в одиночестве. Вот только Паулина терпеть не могла Миртл, поэтому мимолетная признательность к ней тут же сменилась ненавистью к себе. Шагая по улице и слушая Аделу, Паулина крепко держалась за локоть Миртл.
— Пустая трата времени, — говорил Адела. — Стенхоуп, конечно, жутко традиционен…
«Люди все время употребляют не те слова, — думала Паулина. — Знали бы они, что такое настоящая жуть!»
— …но определенная весомость в нем есть. Вот бы он еще ей не разбрасывался! Он сам подрывает свою целостность. Как тебе кажется, Паулина?
— Не знаю, — коротко ответила Паулина и добавила неискренне и сердито: — Не берусь судить о литературе.
— Ну, это, скорее, вопрос эмоционального восприятия. Хью, ты обратил внимание, как Парри толковала о значительности? Ну, разве человек с действительно взрослым сознанием мог бы… О, пока, Паулина, до завтра. — Голос Аделы растаял вдали, сопровождаемый недолгим ленивым молчанием Хью. Паулина осталась один на один со стрекотанием Миртл и спокойным дружелюбием заката.
Но даже и это ненадолго. Стоит только добраться до «норы», как Миртл частенько называла свое жилище в порыве необязательной набожности. [4] Мф 8:20: «И говорит ему Иисус: лисицы имеют норы и птицы небесные — гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову».
А вот и она. Девушки на ходу попрощались, и Паулину буквально пронзило окончание библейского стиха: «А Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову». Это был плач ее одиночества и страха и означал он для нее только вот эти пустые улицы и страх внутри. Она пошла дальше.
Читать дальше