Юрий Бурносов - Чудовищ нет

— Вы говорили с графом? — осторожно спросил Иван Иванович.

— Говорил. Он велел мне читать меньше европейских книг. А что — европейских? Господин Алексей Толстой еще в сороковом году изволил написать рассказ «La famille du vourdalak. Fragment inedit des memories d'nn in-connu» [26] «La famille du vourdalak. Fragment inedit des memories d'nn inconnu» (фр.) — рассказ, написанный А. К. Толстым по-французски в начале 1840-х гг. и на русском при жизни писателя не издававшийся. . Замечательно написано, да только не нужно нам такого, у нас все баба-яга, да леший, да домовой… Или «Повесть о Дракуле-воеводе»… В «Истории государства Российского» господин Карамзин назвал эту повесть «первым русским историческим романом», переписанным монахом Кирилло-Белозерского монастыря Ефросином, а созданным дипломатом Ивана Третьего Федором Курицыным. И что же? Да ничего. Вот так-то, господин Рязанов, я могу все это собирать и убираться вон. Миллерс широко обвел рукою кабинет:

— И не забудьте… Кровь. Прольется кровь. Они не могут без нее — и она прольется, а мы ничего не сможем сделать. Особенно страшно, что силы эти древней, чем наша религия, и Церковь Православная нам против них не только не помощница, но сама в грядущих бедствиях станет первая жертва… Я прочту ваш доклад, господин Рязанов. Хотя он, мне кажется, уже никому и ничем не поможет. А впрочем…

Надворный советник взял со стола коробок спичек и, громко чиркнув одной, зажег доклад Рязанова, держа его за уголок, дабы не обжечь пальцы. Когда же пламя разгорелось, он уронил горящие бумаги в пепельницу; Иван Иванович спокойно следил за происходящим.

— Прошу меня оставить, господин Рязанов. Надеюсь, что у вас все сложится куда как лучше.

— Я был счастлив с вами работать, Бенедикт Карлович, хотя это и длилось столь недолго… — сказал Рязанов.

Как только он вышел из кабинета и закрыл дверь, то услыхал за собою звук выстрела.

У нашей двери на лестничной площадке, пахнущей кошками, стояли двое: участковый капитан с запорожскими усами и совсем молодой мужик в гражданском, с бордовой папкой из кожзаменителя под мышкой.

— Алексей Рязанов? — уточнил гражданский.

— Да, — сказал я.

— На ловца и зверь.

— Стой, с-сука… Руки на стену!

С верхней площадки ссыпались гремящие омоновцы в бронежилетах, сзади кто-то сунул меня лицом к стенке, двумя пинками расставил ноги в стороны, принялся обшаривать.

— Оружия нет! — рявкнули над ухом.

— Пройдем-ка с нами, — сказал участковый. — И не дури, пацан. Ты попал…

«…Почему-то принято считать, что русские полагают немцев весьма культурной нацией. Чушь! Я жил в Германии. Немцы, прежде всего, такие же дурные люди, как и остальные. А то, что они делают сейчас, не может не вызвать к ним ненависти у любого, кто считает себя русским человеком, кому Россия дорога не как громкое слово, а как земля родная.

Признаюсь, что пришествие к власти Адольфа Гитлера я принял спокойно и даже с некоей радостью: престарелый Гинденбург ввергал великое государство (а Германия в любом случае была, есть и будет великое государство) в хаос, и появление разумного человека в качестве его преемника было вопросом времени. Не скажу, что меня опечалило то, как господин Гитлер присоединял к своей стране другие, более слабые: в конце концов, это цель любого великого государства, вот только средства используются разные, и кто сможет винить Гитлера, что он выбрал самое действенное, хотя и жестокое.

Возможно, не посмей Германия напасть на Советский Союз, я и теперь относился бы к немцам и их режиму с симпатией. Однако получилось иначе.

Они остановили меня на улице, когда я шел на рынок, чтобы поменять портсигар — серебряный портсигар с дарственной надписью от статского советника Брадиса — на какую-нибудь еду.

— Что вам угодно? — спросил я.

Спросил по-русски и с удовольствием услыхал, как один из них говорит другому:

— Он же совсем старик! Для чего он понадобился оберштурмбанфюреру?

Весьма приятно, когда люди не знают, что ты понимаешь их разговор. Много раз мне это пригождалось в жизни, пригодилось и теперь.

— Не наше дело, Рудольф, — ответил второй.

Я не разбираюсь в их чинах и погонах, но по всему это были простые солдаты.

— А если он помрет от испуга?

— Значит, мы принесем его труп и покажем оберштурмбанфюреру. Или ты хочешь возразить?

Первый показал мне автомат и попытался объяснить на русском, что я должен следовать за ними.