Вольфганг Хольбайн - Колдун из Салема

Он отогнал эту мысль, дошел до конца коридора и отворил последнюю дверь. Издалека, из другого конца коридора, слышался скрип открываемой Болдуином двери.

Дверь в комнату раскрылась с трудом. Мерцающее пламя факела осветило потолок и стены трепещущими красноватыми отблесками, а возникший при открывании двери сквозняк — наверное, впервые за десятилетия — поднял пыль с пола, и она зависла в воздухе плотным колышущимся облаком. Кэрредайн осторожно зашел в комнату, поднял факел немного повыше и осмотрел помещение со смешанным выражением любопытства и отвращения.

В комнате везде были видны следы разрушения. Когда-то, по всей видимости, здесь стояла дорогая, со вкусом подобранная мебель. Сейчас же все пришло в упадок. Причем, как заметил Кэрредайн, не просто истлело или сгнило, а было разломано, как будто кто-то в приступе бешенства разбил находившуюся тут мебель. Все покрылось пылью и грязью. Окно было заколочено, стекла потрескались, хотя и не выпали из рам, а дальняя часть комнаты была скрыта за серой завесой из густой спутанной паутины.

За этой паутиной что-то зашевелилось.

Сердце Кэрредайна бешено заколотилось. Он инстинктивно сделал шаг назад, но тут же остановился и уставился расширившимися от ужаса глазами на расплывчатую тень, вырисовывавшуюся за плотной завесой паутины.

— Чарльз? — тихонько спросил он.

Его голос дрожал. Тень за паутиной снова зашевелилась, но Кэрредайн не мог толком рассмотреть, что же это было.

Из паутины появился паук — величиной с кулак — и начал медленно подползать к Кэрредайну. Ужас, смешанный с удивлением, овладел Кэрредайном: он никогда раньше не видел пауков таких огромных размеров. Некоторое время он смотрел, как паук семенит своими ножками, а затем протянул факел и сжег его.

После этого Кэрредайн начал медленно продвигаться вперед. Тень за паутиной снова зашевелилась, и когда Кэрредайн подошел поближе, он увидел множество маленьких черных точек…

Вдруг за паутиной резко поднялась чья-то фигура и движением руки разорвала завесу.

Кэрредайн громко вскрикнул. Затем в течение двух-трех секунд он стоял, словно парализованный от ужаса, уставившись на то, что ему высветило мерцающее красноватое пламя факела.

Перед ним была не одна, а две человеческие фигуры, которые так тесно прижимались друг к другу, что сквозь толстый слой паутины казалось, что это один человек.

Это были Дженни и Чарльз.

Они оба оказались абсолютно голыми. Их одежда — разорванная и испачканная — валялась на полу и на трухлявой кровати, на которой они сидели.

И везде — по кровати, по полу, по их разорванной одежде, по их телам — ползали десятки огромных, величиной с кулак пауков, покрытых черными, жесткими как проволока волосками…

Кэрредайн очнулся от оцепенения и дико закричал, увидев, что Дженни и Чарльз шагнули к нему, а пауки, словно беснующаяся черная волна, последовали за ними. Вне себя от страха, Кэрредайн повернулся и кинулся бежать. Пять или шесть мерзких волосатых пауков, словно маленькие мохнатые мячики, упали с потолка ему на плечи и спину и вцепились своими ножками в его одежду. Кэрредайн почувствовал, что паучьи ножки коснулись его лица. Вскрикнув, он стряхнул с себя пауков и махнул факелом. Пламя описало в воздухе огненный полукруг, отпугнув пауков, но всего лишь на секунду. Кэрредайн выбежал из комнаты, больно ударившись лицом о дверной косяк, и побежал по галерее. Он услышал голос Болдуина, но не разобрал слов, и продолжал бежать, вопя от ужаса. Позади него из двери комнаты выползал черный ковер, состоящий из паучьих тел.

— Кэрредайн? — голос Болдуина проник в сознание Кэрредайна словно сквозь плотную, плохо пропускающую звуки завесу.

Перед ним на галерее появился пляшущий луч фонаря, чиркнул по пыльному полу и попал ему прямо в глаза, на секунду ослепив его. Он услышал, как Болдуин вскрикнул от ужаса, затем что-то щелкнуло, и фонарь погас.

Кэрредайн побежал дальше, ударился о каменное ограждение галереи и чуть было не потерял равновесие. В отчаянии оглянувшись, он увидел, что пауки подбираются все ближе и ближе.

На мгновение — всего лишь на одно мгновение — к нему вернулась ясность ума. Он переложил факел из левой руки в правую и взмахнул им, как оружием. Жар пламени заставил пауков попятиться назад, однако из открытой двери выползали, напирая, уже не десятки, а сотни пауков. Выложенный мозаикой пол галереи скрылся под черной колышущейся волосатой массой, движущейся, словно волна густой жидкости.