Вольфганг Хольбайн - Колдун из Салема

И вот наконец чудовище добралось до церкви. Его мощное, покрытое кровоточащими ранами туловище заслонило дверной проем. Ящер поднял голову и затем с силой обрушил ее на крышу здания. В том месте, куда пришелся этот удар, опорные балки и кровля разломались и полетели вниз. Мы поспешно отбежали от двери. Чудище всем телом бросилось на здание, от чего оно заходило ходуном.

Послышался звук, похожий на глубокий мучительный стон. Мне показалось, что здание, словно живое существо, съежилось от боли. Высоко над моей головой что-то треснуло. Ящер заревел, немного отполз назад и пригнул шею к земле. Его мерзкая голова — голова рептилии — появилась в дверном проеме, сорвав дверь с петель и разломав дверной блок. Здание снова задрожало.

То, что случилось вслед за этим, произошло за какие-то считанные секунды, но я с невероятной отчетливостью запомнил все до мелочей. Церковь вдруг снова затряслась, словно от удара. Башня с часами завибрировала, с треском наклонилась и начала разваливаться на куски. Часы — весом с тонну — сорвались со своего основания и рухнули вниз.

Они, как огромный молот, ударили чудовище по черепу, размозжив его.

Мы вернулись в дом Говарда уже после полуночи. Я чувствовал себя таким усталым, как никогда в жизни, а мои ноги еле сдерживали вес тела.

Тем не менее я не пошел сразу в дом, а постоял еще некоторое время на темной, холодной, окутанной туманом улице, дождавшись, пока экипаж исчезнет во тьме.

Трудно описать, что я чувствовал в тот момент. Наверное, ничего, кроме огромной, мучительной пустоты — я ощущал, что потерял то, что никогда в полной мере и не было моим. Когда Говард и Рольф положили Присциллу — все еще находящуюся в бессознательном состоянии — в экипаж Грэя, внутри у меня словно что-то оборвалось.

Услышав позади себя шаги Говарда, я обернулся. Его взгляд был серьезным.

— Не переживай, парень, — сказал он. — Грэй позаботится о ней.

Я ничего не ответил, и выражение озабоченности на лице Говарда стало еще отчетливей.

— Не могу тебе обещать, — сказал он, — но возможно — хотя шансов маловато — ты когда-нибудь снова увидишь Присциллу.

— Куда он ее повез? — спросил я.

— В одно место, где она будет в безопасности, — немного поколебавшись, ответил Говард. — В больницу. Там о ней позаботятся как следует. Присцилла больна, Роберт. Очень больна.

— В больницу, — я горько засмеялся. Внутри меня что-то судорожно и очень болезненно сжалось. Слова Говарда показались мне злой насмешкой. — Ты имеешь в виду — в сумасшедший дом?

На этот раз Говард ничего не ответил. Он лишь — после короткой паузы — повернулся и показал на открытую дверь. Из дверного проема падал желтоватый свет, образуя на мостовой нечеткий освещенный прямоугольник.

— Пойдем, — сказал он. — Нам нужно еще кое-что обсудить. В этот раз нам повезло, но так будет не всегда.

«Повезло?» — подумал я. На какой-то миг я снова мысленным взором увидел ту церковь. Это была не очень большая церковь, и ее самой прочной частью казалась башня. В моей голове никак не укладывалось, почему от натиска чудовища в первую очередь развалилась именно башня, которая была самой устойчивой частью здания.

Нет, подумал, я, тут дело не в везении.

Я оглянулся, и на какой-то миг мне показалось, что на противоположной стороне улицы мелькнула черная высокая фигура, похожая на призрак. Призрак с темными глазами, ухоженной бородкой и прядью белоснежных седых волос в форме зигзагообразной молнии над правой бровью. Затем видение исчезло так же быстро, как и появилось.

Заходя вслед за Говардом в дом, я был уже абсолютно уверен, что то, что произошло с церковной башней — не случайность.

Снаружи дом казался огромным и мрачным. Быть может, даже мрачнее, чем обычно выглядят старые, одиноко стоящие поместья, подобные ему. От него исходила какая-то угроза, а почерневшие за десятилетия стены вызывали ужасные ассоциации. При всем при том это был всего лишь дом, построенный посреди леса, пустовавший уже два поколения и абсолютно забытый последним поколением тех, кто когда-то возвел его. Так этот дом выглядел снаружи.

Внутри он казался просто жутким. Жутким, таящим в себе опасность.

Дженни старалась не высказывать подобные мысли вслух. После того как Чарльз разломал насквозь проржавевший дверной замок и высадил плечом створку внушительной с виду двери, они вошли вовнутрь и остановились сразу за порогом. Узкая полоска серого мерцающего света проникла вместе с ними в помещение. Вполне возможно, что впервые за многие годы свет пытался отогнать царившую внутри здания полную темноту. Дженни показалось, что сквозь глухие и быстрые удары собственного сердца она слышит, как по полу семенят чьи-то маленькие осторожные лапки. Она с ужасом подумала, что это, должно быть, крысы. Ну конечно же. Люди покинули этот дом, и теперь его хозяевами были крысы и пауки. Она ненавидела крыс.