Мартин Джексон - Деревня страха

— Мое дело — дело Господа… — Он несколько утратил свой величавый вид и поморщился, пытаясь овладеть собой. — Не дано тебе спрашивать с меня, но мне дано приказывать тебе… Тренч являл собой странное зрелище: одна из девушек не удержалась и прыснула в ладонь. Тренч поджал губы и выпрямился? В голове у него будто что-то заскрежетало. Знакомое ощущение. Оно появлялось всякий раз, когда с ним говорили в таком наглом и дерзком тоне. Его глаза с трудом фокусировались. Он должен сосредоточиться. «Спасение хорошо в более спокойные времена, когда нет большой опасности, нет чрезвычайных обстоятельств. Сейчас же пришло время отрезать и очищать. Дело Господа не терпит отлагательств».

Они смеялись над ним. Не громко и даже не вызывающе, но не скрывая своего веселья. Он напоминал им священников из старых фильмов на библейские темы. Вместо грозного представителя власти они видели пародию на проповедника, угрожающего огнем преисподней, и, кроме того, он показался им пьяным. Чувство неуверенности прошло, Стрелок почувствовал себя в своей стихии. Он подошел к викарию поближе. Для него викарий был просто ошалевшим старым священником.

— Ты что — управляющий Его делами, да? Он что — послал тебя, чтобы выгнать нас отсюда и освободить Ему место под Его небесные колесницы? — Все загоготали и, хлопая Стрелка по плечу, подначивали его идти дальше. — Ты нас одной левой разгонишь, да, начальник? Или твой большой приятель, что на небесах, поразит нас громом и молнией?

Тренч почувствовал, как сквозь туман в голове прорывается дикая ярость. Никто в жизни так с ним не разговаривал. Его достоинство священника втаптывали в грязь. Этот сброд оскорблял его духовный сан.

— Прекратить! — закричал он, и, подняв Библию над головой, потряс ею перед гоготавшей толпой. — Над Богом не насмехаться! Как вы смеете выказывать такое неуважение!

— Смеем, потому что мы просто дикие животные, — сказал Стрелок, уперев руки в боки и угрожающе выставив вперед подбородок. — Мы не уважаем наши тела, да и всех остальных тоже, если верить тебе.

Тренч опустил поднятую руку и указал ею на ворота.

— Уходите, убирайтесь отсюда. Я вам приказываю…

— Во имя Отца, Сына и Святого Духа, — закончил Стрелок, отчего его приятели взвыли от смеха.

— Это богохульство! — закричал Тренч и сделал шаг в сторону Стрелка, как будто собирался ударить его. Толпа притихла.

— Только попробуй, викарий, — сказал Стрелок тихим голосом, глаза его при этом сузились. — Только попробуй дотронуться до меня.

Тренч оцепенел. Что же он делает? Он ставил под угрозу все мероприятие. Если он применит рукоприкладство по отношению к одному из них, то остальные набросятся на него, изобьют, может быть, навсегда сделают его калекой. Как же он тогда сможет исполнить волю Господа? Он должен пойти на хитрость, он не должен доверяться слабой, ненадежной плоти. Он отступил назад.

— Я не намерен дотрагиваться до тебя. Но ты будешь наказан. Попомни мои слова. Приказываю тебе в последний раз покинь это место и больше никогда сюда не возвращайся!

Кто-то пренебрежительно фыркнул, и толпа опять разразилась смехом. Тренч продолжал стоять перед ними, кипя от негодования. И в этот момент появился Мэрриот, он быстро оценил обстановку.

— Так, викарий, — сказал он и, подойдя прямо к Тренчу, вызывающе сложил руки на груди. В костюме из зеленого шелка он походил на разбогатевшего букмекера. — Что все это значит?

Тренч уставился на него.

— Мне кажется, вы отлично знаете, что здесь происходит. Я потребовал от этих нечестивцев убраться с автомобильной стоянки. — Его лицо покраснело и покрылось потом. Ему было больно слышать, как эти варвары издеваются над Богом, и видеть, как они открыто попирают нравственность.

Лицо Мэрриота залилось краской.

— Вот как? Могу ли вас спросить, по какому праву вы здесь распоряжаетесь?

— По праву человека, стоящего на страже нравственности в этом приходе, — сказал Тренч срывающимся голосом. — У меня есть все права делать то, что я делаю.

— Послушайте, викарий, Я приказываю вам, — и у меня тоже есть на это все права: убирайтесь отсюда, и немедленно. Вы мешаете моим клиентам. Если вы не уйдете, я вызову полицию, чтобы вас отсюда убрали. Понятно?

Тренч потерял дар речи. Он посмотрел на скалящихся в ухмылке юнцов, потом опять на Мэрриота. Его окружала стена неприятия.

— Проваливайте, мистер Тренч. Я не шучу. — В свое время Мэрриот работал вышибалой и знал, когда человеку можно спокойно поддать. А Тренч нервничал, был ошеломлен. Самое время дать заключительный аккорд. — Я сейчас ухожу. И если, выглянув из окна, я все еще увижу вас здесь, то подниму трубку, и полицейские прибудут через две минуты. — Он повернулся и, подмигнув Стрелку, зашагал прочь, в сторону бара.