Лорел Гамильтон - Пляска смерти

– Ты не обязан подыскивать мне оправдания, – сказал Ашер.

– Я и не собирался.

Римус посмотрел на него взглядом, значение которого я не поняла, и занял свое место у двери.

– Значит, теперь у тебя есть подвластный зверь? – спросила я.

– Да. – Он не стал ни капли счастливее. – Я знаю, что ты не можешь меня простить, и не жду этого. Я никогда больше до тебя не дотронусь, Анита, и даю тебе в том свое слово.

Я не сразу поняла, что он сказал.

– Ты говоришь, что никогда больше меня не тронешь? В смысле секса?

Он кивнул с серьезным лицом.

Мысль о том, что он больше не тронет меня, вспыхнула паническим страхом, резко зачастил пульс, я с трудом сдержалась, чтобы не заорать на Ашера. Как он может меня отвергать? Мне пришлось взять себя в руки, чтобы голос звучал спокойно:

– Ашер, сядь, пожалуйста.

Он поколебался, но все-таки сел.

– Я тебе предложил единственную меру безопасности, которая в моей власти. Я даю тебе слово, что больше к тебе не притронусь.

Я едва сумела сохранить ровный голос:

– Я не хочу такого.

Наконец-то он посмотрел мне в глаза:

– Что?

– Я не хочу, чтобы ты меня больше никогда не трогал.

– Анита, ты меня выбросила из своей постели за гораздо меньшее. А теперь я чуть тебя не убил. Ты не можешь меня простить. Ты ничего не прощаешь.

Это он, увы, точно подметил.

– Я стараюсь исправиться в этом смысле.

Он шевельнул губами – как будто старался подавить улыбку.

– Ты знаешь, почему я не протянула руку, не взяла тебя за руку?

– Ты боишься меня трогать.

Его голос плеснул у меня по коже отчаянием, как смех Жан-Клода мог бы плеснуть наслаждением.

– Да, но не в том смысле, что ты думаешь.

Он покачал головой, сгорбившись над собственными сцепленными руками.

– Я не хочу, чтобы ты меня боялась, Анита, ни в каком смысле. Но не могу тебя за это винить.

– Я боюсь тебя трогать, потому что боюсь, что сразу же попрошу поцелуя.

Он кивнул:

– И боишься того, к чему этот поцелуй может привести.

– Ашер, – сказала я уже тверже, больше в своей обычной манере, хотя голос явно просил воды. – Ашер, посмотри на меня.

Он только качал головой.

– Посмотри на меня, черт побери!

Трудно было разглядеть под волосами в полутемной комнате, но он, похоже, действительно на меня посмотрел.

– Что ты хочешь от меня, Анита? Я уже отказался от всего, чего хотел когда-то. Что еще хочешь ты от меня?

– Господи, какой же ты мрачный тип.

Тут он слегка выпрямился, вернулась его надменность.

– Прошу прощения, что мои манеры тебя столь сильно огорчают.

Он говорил слегка рассерженно – отлично. Это куда лучше отчаяния.

– Ты прав, я сейчас должна была бы быть вне себя от гнева. И ты прав, что я выбрасывала мужчин из своей постели за куда меньшее.

Гнев его вытек, и снова охватила его гнетущая депрессия. Как будто свет в нем медленно гас.

– Ты меня попросила здесь посидеть, чтобы как следует повернуть нож в ране?

– Если я захочу повернуть нож, ты об этом узнаешь. Я просто пытаюсь говорить. – Мне пришлось прокашляться, прочищая горло. – Вода здесь есть?

Ашер огляделся. Кувшин и чашку заметил Римус, налил в чашку воды, подумал секунду и протянул ее Ашеру. Это был момент, когда почти ощущалась битва воль, потом Ашер взял чашку и подошел к кровати. И ни разу на меня не посмотрел, протягивая мне чашку с изогнутой соломинкой.

Вода на вкус была застоявшаяся, но прохладная, и ощущение во рту и в глотке было чудесное. Я подняла неперевязанную руку, взяла чашку. Пальцы зацепили руку Ашера, он вздрогнул, как от боли, но я знала, что больно не было.

– Я на тебя пролил воду?

– Нет, только на простыни немного.

– Ты единственная женщина, кроме Белль, при которой я чувствую себя неуклюжим.

Иксион уже подошел с платком, Ашер взял платок у него из рук и промокнул несколько пятен на простынях.

– Это комплимент или оскорбление? – спросила я, и мой голос уже звучал получше, не так хрипло. Интересно, сколько я провалялась без сознания? Спрашивать я не стала, потому что тогда Ашеру стало бы еще хуже, а я бы напугалась сильнее.

Он оставил попытки собрать воду, отдал платок, будто ожидал, что Иксион будет готов его принять. Так и оказалось, но небрежная отработанность жеста заставила меня снова задуматься, сколько же я была в отключке.

– Ни то, ни другое, просто чистая правда. С самого нашего знакомства я чувствую себя с тобой неуклюже.

– Обычное мое действие на дамских угодников.

Он на меня посмотрел, и я не поняла выражения его лица.