Лорел Гамильтон - Пляска смерти

– И что?

– Теперь я знаю, что ты меня любишь.

Тут я подняла на него глаза:

– Только потому, что я покраснела?

Он кивнул.

– Я часто краснею.

Он охватил меня кольцом своих рук.

– Да, но на этот раз – для меня. – Он поцеловал меня в лоб. – Я бы хотел тоже насытиться, пока будешь насыщаться ты.

– Ты еще не питался сегодня?

– Нет, еще не просыпался голод по крови.

– Но ведь это необычно?

– И очень.

– Тогда пей. – Я задумалась. – Хотя, кажется, у меня кончаются места для свежих ран от клыков.

Он коснулся моей шеи сбоку, где остались следы клыков Реквиема, провел пальцами по выпуклости груди, запустив их чуть под край корсета, до места, где пришелся укус Лондона. Еще ниже, коснулся соска, и от одного этого прикосновения я не могла сдержать тихого стона.

Он снова засмеялся тем же польщенным смехом. Его рука легла мне на бедро, раздвинула ноги, нашла укус Жан-Клода глубоко внутри бедра.

Мой голос прозвучал с придыханием:

– Откуда ты знал, что это там?

– Учуял по запаху, – шепнул он. – Ты готова?

Я кивнула, не доверяя своему голосу.

– Тогда смотри на меня, Анита, смотри мне в глаза.

Я медленно подняла взгляд, и увидела, что его глаза полны светом, похожим на синий лед, блестящий под зимней луной – переливающиеся тени и блеск. Его глаза завораживали.

Он нес меня на руках, а я не помнила, как он поднимал меня.

– Куда мы? – спросила я.

– К дивану.

– Нам нужно быстро.

Он положил меня на диван. У меня ноги были согнуты, а он встал на колени между ними.

– Можем сейчас быстро, потому что теперь я знаю: потом будет дольше.

– И все потому, что я для тебя покраснела?

– Да.

Он отпустил меня. На диване рядом со мной места не было, и потому он встал и начал раздеваться.

– Если мы снимем корсет, то потом целую вечность провозимся, надевая его обратно.

– Пусть корсет останется.

Он сбросил рубашку и смокинг на подлокотник дивана, выпрямился, голый до пояса. Я смотрела на него с дурацким выражением «ух ты!» на лице – не могла с ним справиться. Он был так красив, и я знала, что скрытое красиво не менее, и я смотрела, предвкушая то, что знала наперед, и просто вздрагивала, видя его таким.

– Какое у тебя лицо, Анита, mon Dieu!

Я только со второй попытки произнесла:

– Что мне с себя снять?

– Трусики.

– Только трусики?

Он кивнул, расстегивая брюки.

У меня зачастил пульс. Чтобы снять трусики, мне пришлось сесть, что также помогло отвести от него взгляд. В чем тут дело – в том, что никогда еще мы не были одни? Или это было невероятное предвкушение? Или еще что-то?

Я его хотела. Хотела его прикосновений. У меня кожа ныла от этого желания – не просто прикосновения, но прикосновения именно Ашера.

Его руки легли на мои голые плечи, а я сидела, отвернувшись в сторону. От прикосновения гладких ладоней перехватило дыхание.

Он наклонился и шепнул:

– Чего ты хочешь?

– Твоих рук на моем теле.

– Чего еще?

– Чтобы ты был во мне.

– Чего еще?

У меня пульс колотился в горле, и я едва смогла произнести:

– Укуси меня, когда будем трахаться, чтобы я обоими способами кончила, когда ты будешь во мне.

– Войти обоими способами? – шепнул он.

– Да.

Он схватил меня за волосы, потянул так, что стало больно – чуть-чуть, именно как надо.

– Попроси.

– Пожалуйста!

– Мне придется взять кровь, чтобы войти в тебя. Чтобы ты кончила второй раз, от укуса, мне придется взять кровь еще раз.

Я попыталась это осмыслить, не получилось, но наконец я сказала то, что только и приходило мне на ум:

– Ашер, пожалуйста, прошу тебя!

Мы оба стояли на коленях на диване, я отвернулась от него. Он намотал на руку мои волосы, до боли, отведя мне голову в сторону, открыв вытянутую шею, движением бедер задрал мне короткую юбку, так что я ощущала его голым задом, запустил руку под корсет и сжал мне грудь, крепко и туго – я вскрикнула. Он прижался ко мне телом, но без крови был пока что мягок.

Ашер на ухо мне шепнул:

– Твоя кровь снова сделает меня мужчиной. Я наполню жизнью свое тело, чтобы наполнить ею твое.

Что-то в этих словах должно было меня насторожить, но я не могла вылепить мысль до конца. Он подчинил мой разум блаженному приливу, и мысли не выстраивались логически. Вся моя логика была в его руках, в мягком прижатии его тела, в моем растущем напряжении.

Что-то пронзило это мое спокойствие желания. Это Дамиан тянулся ко мне с криком: «Анита, кормись, будь оно все проклято!»