Райчел Мид - Кровавые обещания

— Так делай его! А иначе ты больше похож на меловой контур, который полиция рисует на месте преступления.

Он снова рассмеялся — теплый, низкий звук, разнесшийся в морозном воздухе. В конце концов, после новых уговоров с моей стороны, Дмитрий задвигал руками и ногами, создавая собственного ангела. Когда он закончил, я думала, он вскочит и начнет торопить меня возвращаться на дорогу, но он тоже продолжал лежать, глядя на небо и горы.

— Красиво? — Спросила я, дыхание морозными облачками висело в воздухе. — В каком-то смысле не хуже, чем вид, открывавшийся с лыжной базы, но сейчас все воспринимается по-другому.

— Так всегда в жизни, — ответил он. — Мы растем, изменяемся, и кое-что из того, что мы переживали раньше, обретает новый смысл. И так будет всегда.

Поначалу я принялась поддразнивать его, мол, он, как обычно, не упускает случая преподать мудрый жизненный урок, но потом до меня дошло, что Дмитрий прав. Когда я только влюбилась в него, это чувство было всепоглощающим. Ничего подобного прежде я не испытывала. Мне казалось, что любить его сильнее просто невозможно. Однако сейчас, после трагедии с Мейсоном и стригоями, многое изменилось. Сейчас я любила Дмитрия еще сильнее и как-то по-другому, более глубоко, что ли. Столкнувшись вплотную с тем, насколько хрупка жизнь, я стала еще выше ценить Дмитрия. Поняла, как много он значит для меня и каким горем обернулась бы для меня его потеря.

— Как думаешь, здорово было бы иметь вон там хижину? — Я кивнула на ближайший горный пик. — В глубине леса, где никто не может найти тебя?

— Я думаю, что это было бы очень приятно, только вот ты быстро заскучала бы.

Я попыталась представить себя в этой глуши вместе с ним. Маленькая комната, камин, постель. Не думаю, что заскучала бы.

— Не так уж плохо, если подвести туда электричество. И подключить Интернет.

А также жар наших тел.

— Ох, Роза! — (Я почувствовала, что он снова улыбается.) — Не думаю, что ты можешь быть счастлива в тишине и спокойствии. У тебя слишком деятельная натура.

— Ты хочешь сказать, что мое внимание быстро рассеивается?

— Вовсе нет. Я хочу сказать, что в тебе есть огонь, побуждающий постоянно шевелиться, стремиться делать мир лучше, помочь тем, кого ты любишь. Ты не можешь стоять на месте, и это одно из твоих замечательных качеств.

— Только одно? — Спросила я вроде бы легкомысленно, но его слова вызвали в душе трепет.

Я чувствовала, что он гордится мной.

— Одно из многих. — Он сел и посмотрел на меня. — Итак, никакой спокойной жизни в сторожке для тебя. По крайней мере, пока не станешь совсем старой.

— За сорок?

Он раздраженно покачал головой и встал, не сочтя нужным отшутиться в ответ. Тем не менее он смотрел на меня с той же нежностью, которую я слышала в его голосе. В нем было и восхищение, и я подумала, что никогда не буду чувствовать себя несчастной, пока Дмитрий считает меня прекрасной и удивительной. Наклонившись, он протянул мне руку.

— Пора идти.

Он помог мне встать, и мы держались за руки чуть дольше необходимого. Потом мы разомкнули их и обозрели результаты своих трудов. Два идеальных снежных ангела — один намного выше другого. Осторожно шагнув внутрь каждого, я наклонилась и обвела линией голову сначала одного, потом другого.

— Что это? — Спросил Дмитрий.

— Ореол, — с улыбкой ответила я. — В самый раз для небесных созданий вроде нас.

— Это уже натяжка.

Несколько мгновений мы разглядывали своих ангелов — там, где только что лежали бок о бок. Хотелось бы, чтобы мои слова насчет оставленной нами метки в горах были правдой, но я понимала, что следующий же снегопад накроет их своей белизной и не останется ничего, кроме воспоминаний.

Дмитрий мягко дотронулся до моей руки, и без единого слова мы зашагали к машине.

По сравнению с этим воспоминанием о нем и о том, как он в горах смотрел на меня, ангел, глядящий на меня в церкви, казался бледным и скучноватым. Это не его вина.

Вкусив хлеба и вина, прихожане снова заняли свои места. Я не подходила к причастию, но некоторые слова священника были мне понятны. Жизнь.

Смерть. Грехопадение. Вечность. Мне хватало знаний обо всем этом, чтобы уловить общий смысл. Спорю, что в этом ряду присутствовало и слово «воскрешение». Я вздохнула, вот бы и впрямь можно было с легкостью победить смерть и вернуть к жизни тех, кого мы любим.

По окончании службы я вместе с Беликовыми покинула церковь, в меланхолическом настроении. У выхода некоторые люди обменивались яйцами. Виктория объяснила, что это здешняя традиция. Люди, которых я не знала, подарили несколько яиц и мне, я пожалела, что мне нечем одарить их. И как, интересно, я все эти яйца съем? Некоторые были просто покрашены в разные цвета, на других нанесены искусные узоры.