Райчел Мид - Кровавые обещания

Эйвери захлопала ресницами.

— Ты не рад нам?

Какое-то время он с любопытством разглядывал ее.

— Всегда счастлив вас видеть.

Обычно Лисса не благоволила к такого рода ситуациям, но что-то во всем происходящем забавляло ее. Это было так необузданно, так дерзко. Передышка от снедающих ее в последнее время тревог.

— Много времени им не понадобится, чтобы понять, что к чему, знаешь ли. Может, они уже отпустили всех.

— Может быть. — Эйвери водрузила ноги на кофейный столик. — Но мне известно из надежного источника, что сирена в школе взвоет снова, как только они откроют двери.

— Как, черт побери, ты все это устроила? — Спросил Кристиан.

— Военная тайна.

Адриан, потирая глаза, тоже явно забавлялся, хотя его неожиданно разбудили.

— Ты не сможешь включать пожарную тревогу весь день, Лазар.

— Вообще-то мне известно из надежных источников, что как только все успокоится после второго сигнала, включится третий.

Лисса громко расхохоталась — не столько из-за заявления Эйвери, сколько из-за реакции парней. Кристиан в приступе характерного для него антиобщественного мятежа не раз поджигал людей. Адриан проводил большую часть времени в пьянстве и курении. Чтобы привлекательная светская девушка могла поразить их, должно было произойти что-то поистине из ряда вон. Эйвери выглядела очень довольной тем, что сумела превзойти их.

— Ты покончил с допросом? — Спросила она. — Может, предложишь гостям чего-нибудь освежающего?

Адриан встал и протяжно зевнул.

— Прекрасно, прекрасно, дерзкая девчонка. Я сварю кофе.

— С чем-нибудь покрепче?

Она наклонила голову в сторону бара с напитками.

— Ты, наверно, шутишь, — сказал Кристиан. — Как твоя печень, цела еще?

Эйвери подошла к бару, достала бутылку и протянула ее Лиссе.

— Ты в игре?

Однако мятежное настроение Лиссы имело свои пределы. Похмельная боль все еще пульсировала у нее в голове.

— Ну уж нет.

— Трусы, — сказала Эйвери и повернулась к Адриану. — Тогда, мистер Ивашков, сделайте-ка, что обещали. Я всегда любила кофе с бренди.

Чуть погодя я выскользнула из сознания Лиссы, вернулась к себе и наконец уснула обычным сном. Это продолжалось недолго; громкий удар заставил меня очнуться.

Я распахнула глаза, чувствуя сильнейшую, жгучую боль в затылке — несомненно, результат воздействия здешней ядовитой водки. Похмелье Лиссы не шло ни в какое сравнение с моим. Глаза начали закрываться. Мне хотелось снова провалиться в сон в надежде, что он притупит боль, хотя бы отчасти. И тут я опять услышала удар — и не только услышала, но и почувствовала: вся кровать сотряслась от него. Кто-то с силой ударил ее ногой.

Снова открыв глаза, я повернулась и встретилась с пронзительным, темным взглядом Евы. Если Сидни сталкивалась с похожими на Еву дампирами, нетрудно понять, почему она считает нас приспешниками ада. Поджав губы, Ева снова ударила по кровати ногой.

— Эй! — Воскликнула я. — Хватит, я уже проснулась!

Ева пробормотала что-то по-русски. Из-за ее спины выглянул Павел и перевел:

— Она говорит, что ты проснешься, когда встанешь с постели.

И без дальнейших предупреждений старая садистка снова принялась колотить ногой по кровати. Я подскочила, села, и мир вокруг завертелся. Прежде я уже зарекалась пить, но на этот раз была исполнена решимости никогда больше не делать этого. Ничего хорошего, с какой стороны ни посмотри. Ужасно хотелось снова нырнуть под одеяло, но еще несколько ударов остроносых туфель Евы заставили меня пулей выскочить из постели.

— Хорошо, хорошо. Вы довольны? Я встала.

Выражение лица Евы не изменилось, но, по крайней мере, удары прекратились. Я посмотрела на Павла.

— Что происходит?

— Бабушка говорит, что ты должна пойти с ней.

— Куда?

— Она говорит, что этого тебе знать не надо.

Я хотела сказать, что не пойду с этой безумной старухой никуда, но одного взгляда на ее устрашающее лицо оказалось достаточно, чтобы передумать. Она наверняка запросто могла превращать людей в жаб.

— Хорошо, — сказала я. — Вот только приму душ и переоденусь.

Павел перевел мои слова, но Ева покачала головой и снова заговорила.

— Она говорит, на это нет времени. Выходить нужно прямо сейчас.

— Можно, по крайней мере, зубы почистить?

Эту уступку она мне сделала, но смена одежды, по-видимому, не подлежала обсуждению. Тем лучше. Каждый шаг вызывал слабость и тошноту почти до обморока; раздеться и снова одеться — нет, на это у меня явно не хватит сил. Одежда на мне просто помялась оттого, что я спала в ней.