Райчел Мид - Кровавые обещания

«Лисса, ты должна сопротивляться Эйвери , — мысленно заговорила я. — Она пользователь духа и применяет к тебе принуждение. Я не знаю никого, кто владел бы принуждением лучше тебя. Сражайся с ней».

В ее голосе прозвучал страх.

«Не могу… Сейчас не могу».

«Почему?»

«Потому что я пьяна».

Я мысленно застонала. Конечно! Вот почему Эйвери всегда подсовывала Лиссе алкоголь. Он вызывает оцепенение духа, что не раз своими выходками демонстрировал нам Адриан. Эйвери поощряла пьянство Лиссы, понимая, что это ослабит ее способности как пользователя духа и уменьшит сопротивление. Сама Лисса никогда не знала точно, сколько выпила Эйвери. Оглядываясь назад, я понимала, что Эйвери часто не столько пила, сколько лишь делала вид.

«Тогда используй обычную силу воли, — продолжала я. — Ты же знаешь, так можно сопротивляться принуждению».

И это была правда. Принуждение не означает, что ты автоматически получаешь билет к мировому господству. Одни люди сопротивляются лучше других, хотя со стригоями или пользователями духа дело обстояло сложнее.

Я почувствовала, как Лисса укрепляет свою решимость, снова и снова повторяя мои слова о том, что она должна быть сильной и спуститься с карниза. Она старалась вытолкнуть прочь импульс, внедренный Эйвери, и, не понимая как, я внезапно обнаружила, что выталкиваю его вместе с ней. Мы с Лиссой соединили свои силы, чтобы вместе вышвырнуть Эйвери.

В физическом мире Лисса и Эйвери не отрывали друг от друга взглядов, пока шла эта мысленная борьба. Внезапно на глубоко сосредоточенном лице Эйвери возникло выражение шока — она заметила, что я тоже участвую в схватке. Сощурив глаза, она заговорила, и ее слова были обращены ко мне, не к Лиссе.

«Ты не хочешь путаться у меня под ногами», — прошипела она.

Не хочу?

Я почувствовала проникновение в свой мозг, а потом волну жара. Только сейчас это была не Оксана, а Эйвери, которая рылась в моих мыслях и воспоминаниях. Теперь я поняла, что имела в виду Оксана, говоря о проявлении агрессии и насилия. Одно дело просто смотреть глазами другого человека, а другое — проникать в его самые интимные мысли.

И потом мир вокруг исчез. Я стояла в незнакомой комнате. На мгновение мелькнула мысль, что я снова в поместье Галины — судя по атмосфере богатства и роскоши. Но нет. Приглядевшись, я поняла, что все здесь другое — мебель, убранство. Особняк Галины был прекрасен, но вызывал холодное, безликое ощущение. Это помещение выглядело привлекательным и явно любимым. В углу стояла плюшевая кушетка со скомканным одеялом на нем. И хотя нельзя сказать, что в комнате царил беспорядок в полном смысле этого слова, повсюду валялись вещи — книги, фотографии в рамках, — свидетельствующие о том, что комната не просто напоказ, а ее действительно используют.

Я подошла к небольшой книжной полке, взяла одну из фотографий и едва не уронила ее, увидев, кто на ней. Это были Дмитрий и я — однако я ничего такого не помнила. Мы стояли рука об руку, наклонив головы друг к другу, чтобы оба попали в кадр. Я широко улыбалась, он тоже, очень радостно — такой улыбки я никогда у него не видела. Она смягчала характерную для него суровость выражения и заставляла выглядеть сексуальнее, чем я могла себе представить. Прядь мягких темных волос выскользнула из конского хвоста и упала на щеку. За нашими спинами раскинулся город, который я сразу же узнала: Санкт-Петербург. Я нахмурилась. Нет, такой фотографии не могло существовать на свете.

Я все еще изучала ее, когда услышала, как кто-то входит в комнату. Когда я увидела, кто это, сердце остановилось. Дрожащей рукой я поставила фотографию обратно на полку и отступила на несколько шагов.

Это был Дмитрий.

На нем были джинсы и обычная тенниска, обрисовывающая его великолепную мускулатуру. Волосы распущенные, слегка влажные, как будто он только что принимал душ. Он держал в руках две кружки и при виде меня улыбнулся.

— Все еще не оделась? — Он покачал головой. — Они могут появиться в любую минуту.

Я оглядела себя и увидела, что на мне фланелевые пижамные штаны и безрукавка. Дмитрий вручил мне кружку, и от потрясения я не додумалась сделать ничего лучше, как взять ее. Заглянула в нее — горячий шоколад, — подняла взгляд на Дмитрия. Никаких красных глаз, никакого злобного выражения лица. Только исключительная теплота и любовь. Это был мой Дмитрий, тот, который любил и защищал меня. Чистый сердцем и душой.