Диана Удовиченко - Эффект преломления

Глаза китайца блестели, на лице появилось возбужденное выражение.

– Нет уж, – сказал я. – Ваши методы ему язык не развязали. Буду использовать свои, раз мне дали полную свободу действий. – Повернувшись к охраннику, добавил: – Открой мне. А сам отойди, если не хочешь издохнуть. И все остальные тоже!

Секьюрити бросил вопросительный взгляд на монитор. Мастер Чжан с обезьяной синхронно кивнули.

Прозрачная перегородка отъехала, я шагнул внутрь, вынимая водяные пистолеты. Чудище даже не пошевелилось, но я знал, что оно исподтишка наблюдает за незваным гостем, выбирая удобный момент для нападения. Перегородка бесшумно опустилась за моей спиной.

Вурдалаки бывают еще быстрее вампиров, так что я не стал рисковать, тут же начал читать молитву изгнания бесов:

– Господи, благослови! Господи Боже, Матерь Божия, Иисусе Сладчайший…

Чонг достал айпод, деловито вставил в уши наушники, и теперь ритмично подпрыгивал за прозрачной стеной, выкрикивая:

– They cry in the dark, so you can't see their tears!..

– …Ангелы-хранители и все Святые, помогите изгнать бесов и вылечить раба Божьего Джанджи!

Тварь дернулась, словно ее током ударило. Работает, удовлетворенно подумал я. Это всегда работало…

Конечно, Джанджи и до обращения в вурдалака был дохлым, так что никакие бесы из него не вышли бы. Но это и делало молитву такой болезненной: сущность нежити корчилась, не в силах покинуть тело и доставляя ему страдания. Правда, бесноватые вопли Чонга:

сбивали меня с настроя.

– Во имя Отца, Сына и Духа Святаго, выходите из тела раба Божьего Джанджи!

Монстр взвизгнул, задергался и упал на пол, беспорядочно хлопая крыльями. Я замолчал, подождал, пока тварь немного оклемается, потом спросил:

– Где тебя держали?

– Н-не… пом-ню, – с трудом проговорил вурдалак.

– Хорошо. Повторим. – Я нажал на спусковой крючок, струя святой воды ударила в правое крыло нетопыря. – Господи, благослови!..

Джанджи корчился на полу, из пасти текла розовая пена. Облитое крыло съежилось и скрутилось, как будто было из пергамента.

– По-ща-ди… – прошептал он. – Там…

– Где? Скажи только, где?

– Подземелье… там мы были… там с нами делали… что-то… не помню…

– Это неважно, – перебил я. – Какое подземелье?

Хотя уже понимал, о чем идет речь.

– Не… помню… помню, было больно… кровь… вытягивали много крови… когда не осталось сил… меня взяли… долго тащили… потом выбросили…

– А Бэй? Помнишь Бэя?

– Бэй там остался… говорил… все равно убегу… он был сильным… очень сильным…

Похоже, и убежал, подумалось мне. И даже сумел выбраться и свалить в тайгу. Лучше б он этого не делал, издох бы там. Но нет, тварина выперлась и убила кучу народу. Как вылез? А ведь недаром мне тогда показалось, что в одном месте стена слишком гладкая…

Но теперь у меня в руках была зацепка. Вряд ли Джанджи мог сказать что-нибудь еще. Судя по всему, с рассудком у вурдалака было так себе. Я вытащил кольт, поднял, целясь в уродливую башку.

– Прошу вас, Иван, – вмешался мастер Чжан. – Я не давал согласия на его уничтожение. Он еще понадобится для опытов.

– Хрен с вами, сами смотрите.

Как по мне, безопаснее было бы пристрелить монстра. Но что поделаешь – церковь требовала от меня лояльности к упырям, да и выяснять отношения было некогда. Я вышел из комнаты.

– Вы все слышали. Мы сейчас же идем туда.

– Все организую, – коротко проговорил мастер Чжан, и на этот раз я ему поверил. На карту была поставлена жизнь клана.

Еще один короткий звонок.

– Понял, – ответил отец Константин. – Дай нам час, чадо.

Замок Чахтице, 28 декабря 1610 года от Рождества Христова

Серое, серое небо над серыми Карпатами. Под ним и снег тоже казался серым, как пепел. Кружил в сером воздухе, накрывал серую землю.

Серо было на душе у всадника, который мчался к замку Чахтице во главе отряда вооруженных до зубов гайдуков.

Близко уже. Дьёрдь пустил коня во весь опор. Чего тянуть, продлевать боль, сомнения? Скорее покончить со всем…

Николаус Зриньи и Георг Хоммонаи тоже пришпорили лошадей. Зятьям Эржебеты было не по себе – страшились того, что собирались сделать. И ни оружие, ни кольчуги, ни опытные, испытанные в боях гайдуки не давали чувства защищенности. Да ничего уже не изменить было, все решено.

Дьёрдь поднялся по каменистой дороге, остановил коня, забарабанил в ворота.