Лорел Гамильтон - Цирк проклятых. Кафе лунатиков

Каспар придержал для нас дверь.

Мы вошли и увидели у него в гостиной двух незнакомых людей. Тот, что слева, был низкорослым, черноволосым и в очках с проволочной оправой. Второй — повыше, светлый, с рыжеватой бородой. Эти двое были единственным элементом, выделявшимся из интерьера — гостиная была белой. Ковер, диван, два кресла, стены — все белое. Как будто стоишь внутри шарика ванильного мороженого. Диван точно такой же, как у меня, — надо будет купить новую мебель.

— Кто это такие? — спросил Ричард. — Это ведь не наши.

— Это точно. — Голос Титуса. Шериф стоял в дверном проеме, ведущем в кухню, и в руке у него был пистолет. — Никому не двигаться.

Южный акцент Титуса был тяжел, как кукурузная лепешка.

Из внутренней двери дома вышел Айкенсен с еще одним «магнумом» в руке.

— Ты их ящиками покупаешь? — спросила я.

— Мне понравилась твоя угроза по телефону, — сказал он. — Я просто весь дрожу.

Я шагнула вперед, хотя и не собиралась.

— Не надо, — сказал Айкенсен, наводя пистолет мне в грудь. Титус держал под прицелом Ричарда. Двое в креслах тоже достали оружие. Веселая вечеринка.

Эдуард за моей спиной стоял неподвижно. Я почти ощущала, как он взвешивает шансы. И тут у нас за спиной щелкнул затвор винтовки. Все мы вздрогнули, даже Эдуард. Позади стоял еще один человек, седой, с залысинами. В руках у него была винтовка, направленная в голову Эдуарда. После выстрела с такого расстояния хоронить нечего.

— А ну-ка руки вверх!

Мы подняли руки. А что было делать?

— Всем переплести пальцы на затылке, — велел Титус.

Мы с Эдуардом сделали это так, будто раньше тренировались. Ричард помедлил.

— Быстро, волколак, а то тебя завалю, где стоишь, а все остальные пули получит твоя подружка.

Ричард переплел пальцы.

— Каспар, что происходит?

Каспар сидел на диване — нет, не сидел, развалился. И был он доволен, как сытый кот… Ладно, сытый лебедь.

— Эти джентльмены заплатили целое состояние за охоту на ликантропов. Я им даю дичь и место для охоты.

— А Титус и Айкенсен гарантируют, что никто ничего не найдет?

— Я ж говорил вам, миз Блейк, что мы немножко охотимся, — сказал Титус.

— А тот мертвец — один из ваших охотников?

Глаза его дернулись — не то чтобы отвернулись, но шевельнулись.

— Да, миз Блейк, это был один из них.

Я глядела на двоих в креслах с пистолетами. На седого в дверях я оглядываться не стала.

— Вы трое считаете, что охота на оборотней стоит того, чтобы за нее умереть?

Темноволосый глядел на меня из-за очков, и глаза его были отстраненными и спокойными. Если ему и было неловко направлять оружие на собрата по человечеству, он этого не показывал.

Взгляд бородатого обегал всю комнату, нигде не останавливаясь. Он явно не получал от всего этого удовольствия.

— А почему вы с Айкенсеном не прибрали место убийства до того, как Холмс и ее напарник увидели тело?

— Мы охотились на вервольфов, — ответил Айкенсен.

— Каспар, мы же твой народ, — сказал Ричард.

— Нет уж, — ответил Каспар, вставая. — Вы не мой народ. Я не ликантроп. У меня это даже не наследственное. Меня прокляла колдунья, и было это так давно, что я уже даже забыл.

— Ты ждешь от нас сочувствия? — спросила я.

— Нет. Я даже не думаю, что мне полагается объясняться. Вы двое вели себя со мной достойно, и мне полагалось бы чувствовать вину. — Он пожал плечами. — Это будет наша последняя охота. Большое гала-представление.

— Если бы ты убил Райну и Габриэля, я бы почти что тебя поняла, — сказала я. — Но что тебе сделали те ликантропы, которых ты помогал убивать?

— Помню, когда колдунья сказала мне, что она сделала, я себе представлял, как стану огромной кровожадной тварью, и мне это нравилось. Я все еще мог бы охотиться. Убивать своих врагов. А вместо этого… — Он широко развел руками.

— Ты их убил, потому что они были такими, каким ты хотел быть, — сказала я.

Он чуть улыбнулся.

— Зависть, Анита. Ревность. Это очень горькие чувства.

Я думала обозвать его подонком, но это было бы без пользы. Семеро погибли только потому, что этому сукину сыну не нравилось быть птицей.

— Этой колдунье надо было тебя убить, и очень медленно.

— Она хотела, чтобы я понял урок и покаялся.

— Я не очень ценю покаяние, — сказала я. — Мне больше нравится месть.

— Если бы я не был уверен, что ты сегодня умрешь, я бы обеспокоился.

— Можешь беспокоиться, — сказала я.

— Где Джейсон? — спросил Ричард.

— А мы вас к нему проведем. Правда, ребята? — сказал Титус.