Лорел Гамильтон - Цирк проклятых. Кафе лунатиков

— Я не собираюсь…

— Помолчи. Либо ты поделишься со мной, либо это было последнее свидание.

— Почему? — спросил он ошеломленно.

— Либо ты держишь меня в стороне, чтобы меня защитить, либо у тебя есть другие причины. И хорошо, если это будут очень веские причины, а не дурацкое мужское самолюбие.

Жан-Клод снова засмеялся. На сей раз звук обертывал меня, как фланель, теплый и уютный, мохнатый и мягкий по обнаженной коже. Я встряхнула головой. Один уже смех Жан-Клода был вторжением в мой внутренний мир.

Я повернулась к нему, и что-то, наверное, было в моем лице, потому что смех Жан-Клода оборвался, как не бывало.

— А вы можете проваливать отсюда ко всем чертям. Вы уже достаточно сегодня развлеклись.

— Что вы имеете в виду, ma petite? — Его красивое лицо было чисто и непроницаемо, как маска.

Я встряхнула головой и шагнула вперед. Все, ухожу. У меня есть работа. Ричард взял меня за плечо.

— Ричард, пусти. Я на тебя сейчас сильно зла.

Я не глядела на него — не хотела видеть его лица. Потому что если бы на нем было огорчение, я могла бы ему все простить.

— Ричард, ты ее слышал. Она не хочет, чтобы ты ее трогал. — Жан-Клод скользнул ближе.

— Жан-Клод, не вмешивайтесь!

Рука Ричарда мягко сжала мое плечо.

— Она не хочет тебя, Жан-Клод.

И в его голосе был гнев, больше гнева, чем должно бы. Будто он убеждал себя, а не Жан-Клода.

Я шагнула вперед, стряхнув его руку. Хотела взять ее, но не стала. Он скрывал от меня какую-то дрянь. Опасную дрянь. А это недопустимо. Хуже того, он где-то в глубине души думал, что могу поддаться Жан-Клоду. Что за бардак!

— Имела я вас обоих, — сказала я.

— Значит, вы еще не получали этого удовольствия? — спросил Жан-Клод.

— Это надо спрашивать у Аниты, не у меня, — ответил Ричард.

— Я бы знал, если бы это было.

— Врете, — сказала я.

— Нет, ma petite. Я бы учуял его запах на вашей коже.

Мне захотелось ему врезать. Желание расквасить эту смазливую морду было просто физическим. У меня плечи свело и руки заболели. Но я знала, что не надо. На кулачный бой с вампирами не следует напрашиваться. Это сильно сокращает среднюю продолжительность жизни.

Я прошла так близко от Жан-Клода, что наши тела почти соприкоснулись. Смотрела я ему точно на нос, что несколько портило эффект, но глаза его — бездонные озера, и туда смотреть нельзя.

— Я вас ненавижу. — Голос у меня подсел от усилия не заплакать. Я говорила искренне. И знала, что Жан-Клод это почувствует. Я хотела, чтобы он знал.

— Ma petite…

— Хватит, вы достаточно говорили. Теперь моя очередь. Если вы тронете Ричарда Зеемана, я вас убью.

— Он так много для вас значит?

Удивление в голосе вампира? Класс!

— Нет, так мало значите вы.

Я отступила от него, обошла вокруг, повернулась к нему спиной и удалилась. Пусть погрызет своими клыками этот кусок правды. Сегодня вечером я была искренна в каждом слове.

На пейджере был телефон в автомобиле сержанта Рудольфа Сторра, детектива. Подарок от жены на прошлое Рождество. Мне бы надо послать ей записку с благодарностью. По полицейскому радио все звучит, как на иностранном языке.

Дольф снял трубку на пятом звонке. Я знала, что он в конце концов подойдет.

— Анита, привет.

— А если бы это твоя жена звонила?

— Она знает, что я на работе.

Я сменила тему. Не каждой жене понравится, если ее муж ответит по телефону именем другой женщины. Может быть, Люсиль отличается от других.

— Что случилось, Дольф? У меня же сегодня вроде выходной?

— Извини, убийце об этом не сказали. Если ты очень занята, перетопчемся без тебя.

— Чего ты на людей бросаешься?

В ответ раздался короткий звук, который мог бы сойти за смех.

— Ладно, не твоя вина. Мы по дороге к Шести Флагам на сорок четвертом.

— Где именно на сорок четвертом?

— Возле природного центра Одубон. Когда ты сможешь добраться?

— Проблема в том, что я понятия не имею, где это. Как туда доехать?

— Через дорогу от монастыря св. Амвросия.

— И его не знаю.

Он вздохнул.

— Черт побери, мы в самой середине хрен-его-знает-где. Здесь только межевые столбы.

— Ты мне расскажи дорогу, я найду.

Он рассказал. Подробно, а у меня не было ни карандаша, ни бумаги.

— Погоди, я возьму на чем записать.

Положив трубку на стол, я выдернула салфетку из держателя на буфете. Ручку я выпросила у пожилой пары. Мужчина был в кашемировом пальто, женщина — с настоящими бриллиантами. Ручка была с гравировкой и наверняка с настоящим золотым пером. Мужчина даже не взял с меня обещания ее вернуть. Доверяет или просто не беспокоится о таких мелочах. Надо начать носить письменные принадлежности с собой. А то это становится утомительным.