Борис Левандовский - Донор для покойника

Нет, он лучше останется умирать в собственном доме. И…

«А если это вообще НЕ ВИЧ? Об этом ты думал? Если тест ошибочно принял за вирус СПИДа-то другое? Разве ты не подумал об этом почти сразу, когда увидел свои руки? Сначала рвота, потом тот мучительный приступ, а в завершение — эти, словно ошпаренные кипятком, руки? Ты думал об этом. И тебя это испугало».

Он остановил «BMW» перед въездом на стоянку в нескольких минутах ходьбы от его дома. Ворота стоянки были открыты, но стальной цепь, выполняет роль импровизированного шлагбаума, оставался натянутым поперек дороги, загораживая въезд. Герман посигналил и сразу об этом пожалел.

Каждый из трех сторожей, которые работали посменно, обычно узнавал «BMW» Германа издалека и здоровался взмахом руки. Когда машина посигналила, в другом конце стоянки появилась фигура человека, в которой Герман разглядел Севу — военного в отставке; то помахал рукой и направился к воротам. Герман пожалел, что вовремя не подумал и не выбрал другой площадки для «BMW». Сева мог его узнать и…

Он не хотел представлять, чем все это могло закончиться. Пока тот шел к сторожке, чтобы опустить цепь, Герман быстро открыл бардачок и достал большие темные очки и джинсовую кепку.

Цепь опустился, и Герман заехал на стоянку, лихорадочно придумывая хоть какую-то историю. Кто он? — сослуживец, которого попросили пригнать машину, пока Герман занят неотложными делами? Знакомый?

Он выбрал свободное место (не то, где обычно ставил свою машину), затем вышел из салона, закрыл дверь на ключ — все это он делал очень медленно — история никак не лезла в голову.

В конце концов, направился в сторону выхода, продолжая усиленно размышлять. Ему навстречу спешил Сева; почти всегда, когда Герман пригнал на стоянку «BMW», они перебрасывались несколькими словами.

Сева уже переводил ключи от сторожки из правой руки в левую, чтобы поздороваться с Германом, но когда между ними осталось несколько шагов, на его лице промелькнула тень удивления.

— Герр… — он осекся, но по инерции продолжал улыбаться.

Герман тоже выдавил улыбку, и мгновенно его осенило:

— А… Вы, наверное… Сева? — стараясь говорить как можно естественнее, начал Герман. При этом он даже не менял своего голоса. (О Боже! — Болезнь уже повлияла и на голос?!)

— Герман говорил мне, что сегодня, скорее всего, вы будете чередовать.

Сева молча рассматривал Германа.

— Это… мой сын, — поспешил добавить тот.

— А-а…

— Он передавал вам привет.

— А, да-да, спасибо, — сторож снова улыбнулся. — Вы очень похожи с сыном. Просто невероятно. Издалека я принял вас за него.

— Я так и понял. — Герман почувствовал облегчение. — Нас часто путают.

Герман сделал вид, будто ему никогда, и протянул руку:

— Приятно познакомиться… Спокойной дежурство.

— Спасибо, передавайте Герману приветствия.

Герман кивнул и направился к воротам.

За поворотом Герман облегченно вздохнул и прибавил ходу, чтобы как можно быстрее скрыться от посторонних глаз.

«Герман, ты превращаешься… ты превращаешься… превращаешься…»

Наконец он зашел в дом.

Его Похоронное Турне завершилось.

Когда он открывал свои двери, то услышал, что по лестнице кто-то спускается.

— Здравствуйте, Геро!

Герман мысленно чертыхнулся. Это была соседка, жившая этажом выше. Одинокая сорокалетняя женщина, довольно богатая. Злые языки судачили, что наследство она получила от бывшего мужа, который сначала выгнал ее за измену, а потом умер от инфаркта во время развода. К «сплетен» Герман мало прислушивался, но липкие взгляды Лизы выдавали ее внимание к нему. При каждом удобном случае она пыталась с ним поговорить, безразлично, о чем. Целью было пригласить его к себе в гости «на чашку кофе», и Герман это прекрасно понимал.

— Здравствуйте, — ответил он, не поворачиваясь. Двери его квартиры уже открылась.

— Ездили куда-то отдыхать?

— Да, немного проветрился.

Голос действительно меняется! — с холодком в душе мысленно отметил Герман.

— Вы не заболели? — взволнованно сказала Лиза, явно никуда не спешила; очевидно, решила воспользоваться очередной возможностью для развития более близкого знакомства. — Мне не нравится ваш голос. Кажется, вы простудились. Хотите, я…

— Нет, не хочу, — отрезал Герман. — Я болен… и ужасно устал. Хочу поскорее лечь в постель.

— Возможно, вам принести… — не сдавалась я.

— Нет, я уже все купил, — поспешно сказал Герман, и похлопал по дорожной сумке, словно демонстрируя, что закупил половину аптеки.