Амброз Бирс - Диагноз смерти (сборник)

Если кто-то и знает теперь, что случилось с Чарльзом Эшмором, так это, пожалуй, его мать. Она скончалась.

Из двух собеседников один был врачом.

– Я позвал вас, доктор, – сказал второй, – но не думаю, что от вашего визита будет какой-то прок. Но, может быть, вы порекомендуете мне хорошего специалиста по психопатиям. Мне кажется, что я… начинаю сходить с ума.

– Выглядите вы совершенно здоровым, – сказал врач.

– Вам, конечно, виднее… но меня изводит галлюцинация. Каждую ночь я просыпаюсь и вижу в спальне большого ньюфаундленда. Он весь черный, только передняя лапа белая. Он сидит и пристально смотрит на меня.

– Вы сказали, что просыпаетесь. А вы совершенно в этом уверены? Ведь за галлюцинацию порой можно принять яркое сновидение.

– Нет-нет, я точно просыпаюсь. Иногда подолгу лежу, не шевелясь, и смотрю на собаку… а она так же пристально смотрит на меня. Знаете, я перестал тушить на ночь свет. Наконец, уже не в силах вынести это, я вскакиваю… и собаки – как не бывало!

– М-м… а какое у нее при этом выражение… на морде, я имею в виду?

– Зловещее, как мне кажется. Конечно я знаю, что у всякого животного, если его не злить, на морде всегда одна и та же мина. По-другому бывает только на картинах. Но ведь это не настоящая собака. А ньюфаундленды, к тому же, выглядят куда флегматичнее прочих собак. В чем тут, по-вашему, дело?

– Пожалуй, вы были правы, когда сказали, что толку от меня будет мало: с собаками я дел не имел. – Врач хохотнул над собственной шуткой, но тут же осекся, перехватив пристальный взгляд пациента. Чуть помолчав, он сказал: – А знаете, Флеминг, животное, которое вы описали, напоминает собаку покойного Этуэлла Бартона.

Флеминг привстал со стула, снова сел и напустил на себя вид полнейшего безразличия.

– Я помню Бартона, – сказал он. – Кажется… мне, помнится, рассказывали, будто… э-э… обстоятельства его смерти не вполне ясны.

Глядя прямо в глаза своему пациенту, врач уточнил:

– Три года назад тело Этуэлла Бартона, вашего старинного недруга, нашли в лесу, что близ его дома… и вашего. Его забили до смерти. Убийцу тогда так и не нашли, следствие кончилось ничем. Но у некоторых из нас были свои версии. И у меня тоже. А у вас?

– У меня? Господи, да откуда же им взяться? Вы ведь наверняка помните, что я сразу же после этого уехал в Европу… или почти сразу же. Я вернулся всего несколько недель назад и, сами понимаете, еще не успел составить на этот счет никакого мнения. А что насчет его собаки?

– Это она тогда привела людей к телу. А потом сдохла от голода на могиле Бартона.

Никто не знает, какие законы управляют совпадениями. И Стэли Флеминг тоже не знал, иначе он не подскочил бы как ужаленный, когда ночной ветер донес откуда-то издалека долгий и заунывный собачий вой. Флеминг раз-другой измерил шагами комнату, – врач пристально смотрел на него, – и наконец остановился.

– Но при чем тут мои галлюцинации, доктор Холдерман? – Он едва не кричал. – Вы, наверное, забыли, зачем я вас позвал.

Врач встал, положил ладонь на руку пациента и мягко сказал:

– Извините. Но я не могу вот так, с налету поставить вам диагноз… Подождем до завтра. Пожалуй, ложитесь-ка вы спать, только дверь не запирайте. А я посижу здесь, полистаю ваши книги. Сможете вы позвать меня, не вставая с постели?

– Смогу. Там у меня электрический звонок.

– Вот и хорошо. Если вас что-то встревожит, нажмите кнопку, но ни в коем случае не вставайте. Спокойной ночи.

Устроившись в кресле, медик в глубокой задумчивости уставился на пылающие в камине поленья. Однако вскоре он вскочил, приоткрыл дверь, выходящую на лестницу, и прислушался, потом возвратился к камину и снова уселся. Так повторялось несколько раз. Наконец он задремал, а когда проснулся, было уже за полночь. Он поворошил кочергой угли, протянул руку к столу, взял книгу и взглянул на титульный лист. Это были «Медитации» Деннекера. Он открыл книгу наугад и прочел: «Коль скоро Богом определено, что всякой плоти присущ дух и потому она властна над духом, справедливо и суждение, что дух властен над плотью, даже когда уже покинул ее и существует как бы сам по себе. Этим и объясняются многие убийства, свершенные, как свидетельствуют очевидцы, привидениями или лемурами. И можно сказать, что злое это свойство бывает присуще не только людям, но и животным тоже, а значит…»