Клайв Баркер - Тьма

– Ваше мнение, мистер Колвин, – попросили из Центра имени Кеннеди.

Колвин откашлялся.

– Это явление мы наблюдаем уже в течение некоторого времени. Предварительные данные дают основания полагать, что при температурах ниже двадцати восьми градусов по Фаренгейту в компаунде С-12В возможно накопление остатков окиси цинка, что и подает ложный сигнал – при достаточном статическом разряде… Я говорю чисто теоретически.

– Значит, надежная, база данных по этому явлению еще не накоплена? – спросил голос из Центра имени Маршалла.

– Нет, – ответил Колвин.

– И тем не менее вы все-таки подписали разрешение на отклонение от норм критичности первой категории? Всем трем полетам вы выдали сертификат готовности?

– Да, – ответил Колвин.

– Мы выслушали мнение инженеров из кабельной фирмы Бёнета, – продолжал голос из Центра имени Кеннеди. – Теперь хотелось бы узнать рекомендации вашего руководства Вы готовы их дать?

Билл Монтгомери попросил пятиминутный перерыв и вывел всю команду управленцев в холл.

– Черт вас побери, Роджер! В этом проекте вы с нами или против нас?

Колвин отвел глаза.

– Я не шучу, – отрезал Монтгомери. – Отдел, занимающийся линейными кумулятивными зарядами, в этом году принес нашей компании двести пятнадцать миллионов долларов прибыли. И в первую очередь этим успехом мы обязаны вашей работе, Роджер. А теперь вы, похоже, готовы все бросить коту под хвост из-за каких-то идиотских временных нарушений в данных телеметрии. Да они ничего не значат по сравнению с работой, которую проделала наша команда. Кстати, Роджер, через несколько месяцев освобождается должность вице-президента. Будут выборы. У вас превосходные шансы. Так неужели вы потеряете голову, как этот истеричный Макгвайр?

– Каковы будут ваши рекомендации? – спросил голос из Центра имени Кеннеди, когда пять минут истекли.

– Стартовать, – сказал вице-президент Монтгомери.

– Стартовать, – сказал вице-президент Миллер.

– Стартовать, – сказал вице-президент Кейхилл.

– Стартовать, – сказал руководитель проекта Уэйсткотт.

– Стартовать, – сказал руководитель проекта Колвин.

– Отлично, – подытожил голос из Центра имени Кеннеди. – Я передам ваши рекомендации. Жаль, джентльмены, что вы не сможете присутствовать при завтрашнем старте.

– Кажется, я вижу Лонг-Айленд, – сообщил сидевший в другом конце салона Билл Монтгомери.

Колвин повернулся в его сторону.

– Билл, а сколько заработала в этом году наша компания на модернизации компаунда С-12В?

Монтгомери глотнул из рюмки и вытянул ноги в широкий проход между креслами.

– Думаю, около четырехсот миллионов. А почему вы спрашиваете, Родж?

– А у космического агентства никогда не возникало мысли обратиться в другое место после… после…

– Чушь собачья! – поморщился Том Уэйсткотт. – Куда им еще соваться? Они у нас вот где! – Уэйсткотт ухмыльнулся и показал сжатый кулак. – Первые месяцы они дергались, думали, что им еще где-то сделают компаунды, а потом приползли назад. Родж, вы же лучший во всей Америке разработчик безопасных кумулятивных зарядов и гиперголического топлива.

Колвин кивнул, минуту повозился с калькулятором, потом закрыл глаза. Стальной ограничитель впивался ему в колени, его вагончик забирался все выше и выше. Воздух делался более холодным и разряженным. Когда их поезд пересек отметку в шесть миль, скрежет колес, катящихся по рельсам, превратился в тонкий визг.

«В случае падения давления в салоне вам с потолка будут автоматически спущены кислородные маски. Плотно прикрепите их к своему рту и продолжайте нормально дышать».

Колвин глянул вперед. Приближался последний отрезок этого жуткого подъема. Потом вершина, а за ней – пустота.

Маска с приделанным к ней баллончиком называлась ИДУ – индивидуальное дыхательное устройство. Со дна океана удалось поднять ИДУ четверых из пяти членов экипажа. Через них дышали. Из пятиминутного запаса кислорода в каждом ИДУ его было израсходовано на две минуты сорок пять секунд.

Цепь вагончиков достигла вершины первой горки.

Послышался громкий металлический лязг. Поезд перевалил через вершину и сошел с рельсов, поскольку рельсов дальше не было. Люди в задних вагончиках подняли крик.

Крик не умолкал.

Колвин качнулся вперед и схватился за перила. Вагончики кувыркались в девятимильной пустоте. Он открыл глаза. Беглый взгляд в иллюминатор «Гольфстрима» показал ему, что тонкие цепочки заложенных им кумулятивных зарядов аккуратно, с хирургической точностью, срезали правое крыло самолета. Судя по уровню качки, поверхности обрубка правого крыла хватало, чтобы поддерживать предельную скорость чуть ниже максимальной. Две минуты сорок пять секунд и плюс-минус четыре секунды.