Кэрри Гринберг: Темная Прага

«Вы можете не замечать нас, — подумала девушка, бросаясь в прихожую зажигать свечи и принимать плащи герцога и его нареченной, — но мы все равно есть. Можете утверждать, что „отослали всех слуг“, но мы будем здесь, рядом. Хотя бы один кучер и одна горничная должны оставаться. Ведь огонь должен гореть, а в умывальниках быть чистая холодная вода…».

Казалось бы, приезд хозяйки, по слухам — молодой и симпатичной светской дамы, должен был оживить мрачноватый дом, наполнить его гостями, смехом и светом, но Анна все чаще отпускала прислугу то под предлогом сельского праздника, а то все и вовсе без предлога. Это еще больше омрачило поместье, и по вечерам на кухне горничные, кухарки, конюхи обсуждали теперь не только хозяев и соседей, но и рассказывали жуткие истории, от которых с чувствительными девушками даже случались обмороки.

«Чует мое сердце, нечисто что-то в этом доме, — говорила тетушка Мадлен, всплескивая руками, — надо бы в церковь сходить, святого отца позвать, да все углы дома святой водой побрызгать — освятить…».

И только старый Йиржи, всю свою жизнь прослуживший в поместье и помнящий еще прежних хозяев молодыми, помалкивал, да ворчал потихоньку…

Мартина вздрогнула — кажется, хлопнула тяжелая парадная дверь — будто от ветра. Но господа уже давно вошли в дом. Что за полуночного гостя принесла непогода?

Оправляя на ходу белый фартук и золотисто-каштановые волосы, двумя косами лежащие вокруг головы, девушка поднялась с круглого деревянного табурета и вновь зажгла высокую белую свечу в медном подсвечнике от приветливо мерцающих углей в очаге. Хорошая горничная — эта та, которую не приходится долго звать.

Гость был красив и статен, темноволос и в свете свечи бледен, как алебастр. У него не было ни экипажа, ни плаща, который надо было повесить. Поднимаясь по скрипучей лестнице на второй этаж, чтобы показать приезжему комнату для гостей, Мартина постоянно ощущала на себе его взгляд.

«Иногда молодые дворяне любят развлечься со служанками, — напомнила себе девушка, — но этот явно не того сорта…».

Где-то в доме стукнула ставня. Скрипнула дверь или половица — большой дом был полон звуков. Из гостиной доносились голоса герцога и хозяйки.

Скорее бы закончилась холодная ночь, и наступило утро. Тогда, возможно, все вновь станет, как раньше.

Это небольшое поместье в предместье Праги было выкуплено молодой четой Сэнж в 1841 году, как только они прибыли с дипломатической миссией в Австрийскую империю. Сэр Джонатан Сэнж, тогда еще совсем молодой человек, состоял в дипломатическом корпусе Британии и был послан в составе нового консульства сначала в столицу Австрийской империи, но уже спустя пару лет его повысили в должности и отправили из Вены в провинцию королевства Богемия. Здесь он и обосновался со своей молодой женой, которая приехала с ним из Англии.

Прежде поместье принадлежало какому-то австрийскому или мадьярскому аристократу, но как только Сэнжи выкупили его, молодая леди Вероника решила устроить здесь все по своему усмотрению. И, пока муж работал на благо Великобритании и королевы Виктории, она трудилась здесь для своей пока еще совсем маленькой семьи, изменяя дом и приусадебный участок по своему вкусу. Воспитанная в лучших традициях, она решила перенести в эту глухую страну в центре Европы дух английского поместья, в котором жила в детстве.

В Лондоне была заказана изысканная современная мебель, дорогие ткани и материалы для строительства, и даже дворецкого выписали из Англии. Вероника не терпела, когда в ее доме звучала чешская или немецкая речь («Что за дикие языки!»), изъяснялись здесь на чистейшем английском.

Маленький островок викторианской Англии неподалеку от Праги заметно содрогнулся в 1849 году, сразу после подавления венгерской революции, когда привычный уклад жизни рухнул в одночасье со смертью Джонатана Сэнжа. Вероника сама не знала, как это произошло, все подробности ей не сообщили, она лишь знала, что мужа убили в Вене, во время его командировки. Кто это сделал, по какой причине — ничего не сообщалось вдове, посольство решило замять происшествие, чтобы не спровоцировать международный скандал, и без того отношения между двумя империями были натянутые. Слухи донесли до безутешной вдовы, что Джонатана обвиняли в двойном шпионаже, но она просто отказывалась в это верить!

Как ни билась леди Сэнж за право знать, что случилось с мужем, никакая информация не разглашалась.