Кэрри Гринберг - Лунные капли во флаконе

"18 июня.

Мне страшно, но я должна это написать, хотя перо дрожит у меня в руке, а я сама замираю от каждого шороха. Я больше не могу держать в себе все те ужасы, что происходят вокруг и буквально сводят меня с ума. Сколько еще я смогу выстоять? Нервы натянуты, как струны: я боюсь засыпать и просыпаться, потому что заранее знаю, что явится ко мне в ночных кошмарах... Как же я надеялась, как я мечтала, что они оставят меня навсегда: с переездом в деревню все должно было измениться. Здесь свежий воздух и тишина, здесь целебные ветра с моря и полное спокойствие - что еще нужно, чтобы отдыхать и набираться сил? Но кто бы знал, что именно это место окажется роковым для меня.

Теперь я знаю, что моя жизнь никогда уже не станет прежней. Ах, как бы мне хотелось, чтобы те глупости, что волновали меня еще пару недель назад, оставались моими единственными заботами! Но теперь мои думы занимает лишь одно - эти ужасные сны. Но сны ли это? Как бы я ни убеждала себя, я не могу поверить, что все происходит лишь в моих грезах - так пугающе реальны мои видения. Я вижу Ее во плоти, слышу ее голос, я... я просто знаю, что все это творится наяву. Мои успокоительные капли больше не помогают - вместо мирного сна я лишь глубже погружаюсь в пучину мрака.

Пока никто еще не ведает об этом, да и стоит ли рассказывать? Едва ли кто-нибудь на всем белом свете поверит мне... Кроме, пожалуй, одного человека. Мой милый друг - ведь я уже с полным правом могу называть так С.! - мой дорогой друг должен мне помочь. Он верит мне, а значит, сможет спасти. Быть может, мы справимся вместе? Я все расскажу ему завтра же! Ведь если на моей стороне окажется хотя бы один человек, способный развеять все страхи - ах, тогда я буду бесконечно счастлива!

Однако даже на моего доброго друга С. я не могу пока полагаться, и мне приходится из ночи в ночь встречаться с все более диковинными порождениями того кошмара. Он окутал весь дом своей черной паутиной, проник сквозь толстые стены и напитал собою воздух. Куда бы я ни взглянула, я в каждой тени, в каждом углу замечаю Ее присутствие. Я вздрагиваю от любого безобидного звука, будь то стрекот цикад или скрип половицы, и сделалась до того нервной, что это видит даже матушка.

Темнеет. Я боюсь опустить перо и повернуть голову - потому что знаю, чей взгляд я встречу в зеркале. Она идет ко мне; и я, как и накануне, и все прошлые ночи, не смогу ни бежать, ни противостоять Ей. Я уже слышу этот смех...

Господи, помоги мне!".

"7 июня.

Наконец-то я осталась одна. Сколько же шума, суеты и бесполезной беготни! Я думала, это никогда не закончится, но наконец у меня есть минутка, чтобы побыть наедине с собственными мыслями. Я ужасно устала от этого переезда и теперь благодарю Господа, что он закончился, и мы начинаем жить по-старому. Остались разные мелочи, которые будут в скором времени улажены, какие-то коробки еще не привезли, и нужно срочно заказывать новую мебель в некоторые комнаты, потому что, по словам отца, здешняя обстановка нам совершенно не подходит. Он прав; я очень любила наш лондонский нежно-зеленый гарнитур, и надеюсь, что его скоро доставят!

К счастью, я нахожу покой и уединение в своей спальне: она просторнее, чем лондонская, и весьма мила. Спальные комнаты привели в порядок в первую очередь, мои вещи лежат в коробках и ждут, пока их распакуют. Хотя я не удержалась и сама открыла коробку с некоторыми безделицами, которыми украсила комод, отчего комната сразу же ожила! Здесь у меня есть даже свой собственный рабочий стол, за которым я могу писать письма; пусть мама вначале и не совсем одобряла такую маленькую вольность. Но мне удалось ее уговорить, и - о, какое счастье! - я сижу за своим столиком, передо мной расположился новый письменный набор: чернила, перья в перламутровом стаканчике, бумага для писем, которую я перевязала шелковой лентой и пока не трогала, и миленькое пресс-папье в виде фигурки африканского носорога, сделанное из слоновой кости. Или носорожьей? Рядом я поместила вазочку - совершенно прелестную, найденную здесь среди старых вещей, и попросила, чтобы каждое утро в нее ставили цветы. Как только дожди перестанут идти, я сама буду собирать полевые цветы. Меня пленит их нежность и беззащитность, но всегда так грустно видеть, как скоро они умирают у меня на глазах. Будь я цветком, я была бы не роскошной розой из королевского сада, а простой незабудкой, чья жизнь так хрупка и коротка. Но пусть эти цветы радуют меня хоть недолго!