Кэрри Гринберг - Когда начинается смерть

— Шляпка, мэм!

Я подняла крышку шляпной коробки, бросая быстрый взгляд на небольшое произведение искусства, достойное быть выставленным в музее. Я прекрасно помнила восхищенные, заинтересованные и завистливые взгляды, устремленные вслед этой шляпке; а также прекрасной головке, скрытой под ней, лицу, спрятанному за вуалью; шее, утопающей в черных шелковых бантах и лентах. К сожалению, мне пришлось надеть ее всего лишь один раз, на похороны мужа, но она навсегда оставила неизгладимый след в моей памяти.

— Поставь ее к остальным, Фанни, — устало проговорила я, наблюдая из-под полуприкрытых ресниц за тем, как мой дом постепенно пустеет. Горничные отправили последнюю шляпку к ее соплеменницам, которые угрожающей горой возвышались в дальнем углу комнаты.

Я невольно остановила взгляд на шкафу, все эти годы бережно хранившем в своем чреве мои платья, а теперь одиноко поскрипывающем открытой дверкой; на туалетном столике, некогда заваленном баночками, тюбиками, пудреницами и помадами, доставленными из Франции.

— Вы возьмете все это с собой, мэм?

— Будь моя воля, я бы взяла с собой дом, — ответила я, холодно посмотрев на горничную. — Давай, милочка, поторопись, у нас мало времени, а ты еще не разобрала зимний шкаф.

Вещи еще не были окончательно собраны. Я обманывала себя, откладывала все до последнего, и вот время пришло. Сегодня в пять часов приедет Джонатан, мой дорогой деверь, со своей женой, ребенком и целой армией слуг. Хотя нет, сегодня он приедет один. Ровно в пять — он пунктуален, как швейцарские часы. Посмотрит на меня немного свысока (о, попробовал бы он так сделать, когда был жив мой муж!) и произнесет безукоризненно вежливым тоном: «Мадам, не кажется ли вам, что вы задерживаетесь? Вы заказали экипаж? Я могу помочь вам уладить возникшие сложности» . И мне ничего не останется, как пройти мимо него с гордо поднятой головой и едва сдерживаемыми слезами.

Представив эту картину, мне стало очень жаль себя.

Утро — пора визитов. Данью вежливости было зайти к друзьям, друзьям друзей, знакомым и тем, кто когда-то желал быть со мною знаком, чтобы сообщить о своем скором отъезде.

«Ах, Мэгги, это так ужасно, но я вынуждена покинуть Лондон! Здоровье, дорогая, здоровье не позволяет мне больше дышать этим ужасным воздухом, мне необходима природа и долгие прогулки. Меня ждет очаровательный домик в пригороде Уотфорда. Что, ты не слышала об этом замечательном месте? Что ты, оно славится своими променадами!»

Увы, теперь подруг у меня было не так много, как всего несколько месяцев назад. Они испаряются так же быстро и стремительно, как деньги в кошельке, когда этот кошелек не принадлежит мужу. И ты с удивлением узнаешь, что уже более не приглашена на весенний бал, который дает герцог Н., а леди Ч. больше не желает видеть тебя на своих журфиксах.

Как славно, что у меня оставалась Виктория, моя чудесная Виктория, которая не отвернулась от меня даже с изменением моего финансового состояния. Или дело было в том, что ее саму не принимали в обществе?.. Что ж, значит здесь мы были подругами по несчастью.

Комната в шикарных апартаментах на площади Пикадилли была залита ярким солнечным светом. Воздушный кремовый и нежный розовый цвета делали ее похожей на будуар Венеры. Впрочем, этих цветов было несколько больше, чем мог бы вынести нормальный человеческий глаз, и иногда мне казалось, что я очутились в середине зефира. Что ж, я любила сладости.

Виктория была сторонницей той теории, что идеальный порядок никогда не сможет быть достигнут, а поэтому нечего прилагать лишних усилий. С трудом найдя диван среди завала подушек, шоколадных оберток и предметов одежды Виктории, о которых не говорят в приличном обществе, я расчистила себе место, села и приготовилась страдать.

К сожалению, это приятное занятие мне пришлось несколько отложить, потому что хоть часы давно пробили полдень, день для Виктории еще не наступил.

— Ты опять так рано? — она недовольно взглянула на меня, накидывая шелковый халат поверх ночной сорочки.

Ее длинные темные волосы, на которые уходило тонны шампуня и свободного времени, были еще не убраны в сложную прическу и в беспорядке раскиданы по плечам, на щеках играл легкий румянец. Я завидовала ее умению всегда выглядеть свежо и быть такой прекрасной в любое время суток — даже утром. С другой стороны, это было, в некотором смысле, ее работой.