Кэрри Гринберг - Темная Прага

— Успокойся, наконец! Свадьба будет, хочешь ты того или нет, и не тебе это решать!

Стоит отдать должное мадам. Как настоящая дворянка, она ни на секунду не повысила голос и сохранила видимое спокойствие, хотя руки ее дрожали.

Анна отшатнулась.

— Не мне? Не мне решать?! Maman , кому же тогда, как не мне это решать?!

Она с яростью выдернула булавки, которые держали ее еще даже не наметанную юбку, и бросилась прочь, сшибая на своем пути напольную вазу и едва не врезавшись в какого-то неторопливого господина, только что вошедшего в двери.

— Анна, стой! — раздался откуда-то сзади крик ее матери.

Девушка выскочила на улицу в чем была: в нижней юбке, корсете и длинной ткани будущего платья, накинутого как античная туника. Ну, или развевающейся, словно плащ — для более романтического сравнения.

Ей не было дела до целого мира, пусть даже этот мир (в лице прохожих) присвистывал ей вслед: не часто по центральным улицам Реймса, самым богатым его районам, бегает девушка в неглиже.

Но никому не было дела, почему и куда бежит эта девушка, и никого не интересовало, что вызвало слезы на ее симпатичном личике. Красные глаза и нос вряд ли прибавят кому-нибудь привлекательности. Волосы разметались и выбились из прически, которую сооружала с утра Мария — темные локоны опустились на лицо, скрывая его от посторонних взглядом.

Пробежав едва ли не квартал, Анна остановилась. Она не видела перед собой будущего, хотя оно могло быть только одно: скоро, очень скоро ее найдут, вернут домой. Maman не простит ей этого скандала в ателье, но все ее время займет приготовление к свадьбе дочери, а на саму дочь ей будет плевать. И конечно, ровно через месяц Анна пойдет под венец в новом платье. Новое платье — точнее, та его часть, что висела на ней, словно оборванные крылья, успела испачкаться о пыльную мостовую и приобрести отнюдь не праздничный вид. Почему-то это порадовало Анну.

Она сбавила шаг. Если бы она не выглядела так по-дурацки, то ни у кого бы не вызвала интереса девушка, гуляющая по улицам старинного города.

— Будь все проклято, — как-то совсем спокойно, словно говоря о погоде, произнесла она едва слышно, — que diable? [4] Дьявол (исп.)

— Что же ужасного могло с вами произойти, что заставило проклинать целый свет? — раздался сзади красивый мужской голос с легким английским акцентом.

Вот так все и началось. Или уже закончилось?

В целом, отправной точкой этой истории можно считать эту случайную встречу, хотя случилась бы она, если бы не приехали сегодня в Реймс мадам и мадемуазель де Сен-Тьери? Или если бы свадьбы не должно было быть?

Лишь с высоты прожитых лет Анна могла судить, что сделанного не воротишь. А сколько раз она проклинала этот день самыми страшными словами! Сколько раз умоляла Бога повернуть время вспять, чтобы не совершить ужасной ошибки, ошибки, стоившей ей не только жизни, но и души. И обрекшей ее на вечные мучения.

Так было сначала. А потом Анна смирилась. А еще позже она поняла — все, что ни делает Бог — к лучшему, как бы ужасно это не звучало.

Итак, в тот день Анна познакомилась с Эдвардом. Как вы догадались, именно так звали этого мужчину-англичанина, оказавшегося по воле судьбы в Реймсе.

Не будет преувеличением сказать, что Эдвард — мужчина всей ее жизни… И смерти тоже. Ее будущий муж, друг и повелитель.

Но конечно, тогда маленькая девочка Анна де Сен-Тьери этого не знала, поэтому лишь подняла на него заплаканные глаза и пробормотала:

— Прошу прощения, мсье.

Как это бывает в любовных романах, их глаза встретились, и Анна почувствовала, что если уж и пойдет замуж, то только за этого человека. Наверное, со стороны она выглядела, по меньшей мере, странно: огромные распахнутые глаза, растрепанные волосы и недошитое свадебное платье.

И до сих пор не смогла понять Анна, что же так приглянулось графу Эдварду Плантагенету в молоденькой девушке. Только подумайте: не наткнись та девочка на Эдварда посреди большого по меркам семнадцатого века города, и не было бы этой истории. Не было бы ни Анны, ни…

… Пусть все идет так, как идет.

Глупенькая девочка Анна влюбилась и захотела навсегда остаться со своим прекрасным англичанином. Конечно, тогда глупенькая девочка не понимала слова «навсегда», и это позволяло ей строить прекрасные планы на их чудесную совместную жизнь.

Стоит отдать должное Эдварду, он не поступил с Анной так, как поступал с подобными влюбленными девочками вот уже несколько сот лет — попросту говоря, не убил ее, выпив кровь. За что графиня должна быть ему благодарной или наоборот проклинать — она не определилась до сих пор.