Йон Линдквист - Человеческая гавань

Иногда ему казалось, что поболтать с Элофом достаточно забавно. Но сегодня настроение у него было другим, и он перешел сразу к делу:

— Ты за буром, да?

Глаза Элофа расширились от удивления. Обычно они балагурили, перекидываясь фразами так, как фокусники в цирке кидают друг другу кольца. Сегодня же, по его мнению, Симон повел себя несколько неожиданно. Элоф поразмышлял пару секунд, а затем сказал:

— Да. Хотел пойти, — он кивнул на лед, — решил попытать немного счастья.

— Под лестницей, как обычно. Можешь взять.

Когда три года назад была такая же суровая, снежная зима, Элоф как — то одолжил у Симона его ледяной бур. С тех пор он повадился одалживать его примерно пару раз в неделю. Симон просил только, чтобы Элоф брал его сам в привычном месте, а потом ставил туда же, не задавая лишних вопросов. Элоф всякий раз согласно кивал, а потом приходил и спрашивал по новой. Иногда это раздражало.

Казалось, на этот раз с делом покончено, но Элоф и не собирался уходить. Может, он хотел немного погреться, перед тем как отправиться в путь. Тут он заметил бинокль в руке Симона:

— Что такое ты там рассматриваешь?

Симон показал на маяк:

— Да семейство мое отправилось погулять по льду… вот, присматриваю за ними.

Элоф тоже выглянул в окно:

— И где они? Никого не вижу.

— Пошли к маяку.

— Они пошли к маяку?

— Ну да.

Элоф пристально вглядывался в даль. Симону захотелось, чтобы он поскорее ушел. А то он вполне мог напроситься на чашечку кофе. Элоф нервно облизал губы и внезапно спросил:

— У него есть мобильник? У Андерса?

— Что?

Элоф тяжело дышал и напряженно смотрел в окно.

— Почему ты спрашиваешь про мобильник?

Элоф повернулся и уставился в пол. Затем, не поднимая глаза, он пробормотал:

— Я думаю, тебе стоит позвонить им и заставить побыстрее вернуться.

— Почему это?

Элоф помолчал, потом выдавил:

— Ну… лед уже недостаточно крепок.

Симон недоверчиво фыркнул:

— Лед? Да там полметра по всему фьорду!

Элоф глубоко вздохнул и продолжил рассматривать пол. Затем он поднял голову, посмотрел Симону прямо в глаза и твердо сказал:

— Сделай то, что говорю, и побыстрее. Позвони Андерсу. И скажи ему, чтобы быстро собирал семью и возвращался. Немедленно!

Симон внимательно посмотрел в голубые глаза Элофа. Никогда еще тот не разговаривал таким серьезным тоном. Симон взял телефон и набрал номер Андерса.

Здравствуйте, это Андерс. Пожалуйста, оставьте свое сообщение после сигнала, я вам перезвоню.

Элоф снова посмотрел на фьорд. Затем он крепко сжал губы, как будто принял какое — то нелегкое решение.

— Ну, я пойду, — сказал он наконец и вышел из комнаты.

Симон услышал, как наружная дверь открылась и снова закрылась. По ногам пронесся холодный воздух. Он снова поднял бинокль и посмотрел в окно. Три маленькие фигурки карабкались к каменной громаде маяка.

— Подождите!

Андерс жестом показал Майе и Сесилии, чтобы они остановились, и быстро сделал два снимка. Майя все время порывалась убежать вперед, но Сесилия ее удерживала.

Две маленькие фигурки были еле заметны на снегу, над ними возвышалась башня маяка.

Майя и Сесилия направились к двери. Андерс остановился и посмотрел на двадцатиметровую каменную башню. Не из кирпича, из обычного серого камня. Такая стена выдержит все, что угодно.

Какая это, должно быть, тяжелая работа — собрать все эти камни, поднять их, сложить…

— Папа, папа! Иди сюда!

Майя уже стояла у дверей и нетерпеливо махала руками.

— Что такое?

— Посмотри, дверь отперта!

Андерс подошел ближе. Перед дверью — стойка с ящичком для сбора пожертвований и брошюрами. На щите рядом была указана информация о маяке Ховастен. «Добро пожаловать на Ховастен» было написано большими яркими буквами.

Андерс порылся по карманам и нашел пятьдесят крон. Он засунул их в отверстие ящика.

Ничего себе, вот уж никогда не думал, что маяк может быть открыт зимой. Еще ладно летом, но зимой? Зачем? Кто мог его открыть?

Майя уже была внутри, Андерс и Сесилия последовали за ней. Сразу за дверью начиналась ведущая наверх узкая спиральная лестница. Сесилия остановилась. Она схватила Андерса за руку и глубоко задышала.

— Что случилось?

— Нет — нет, все в порядке. Небольшой приступ клаустрофобии. Сейчас пройдет.

Иногда Сесилия начинала бояться замкнутых пространств. А тут, на маяке, было чего испугаться.

Майя тем временем вскарабкалась по лестнице. Откуда — то сверху доносился ее оживленный голосок: