Александр Щёголев - Искусство кончать молча

Ужасно жалко было доллары, приготовленные для оплаты услуг по утилизации «ковра».

Ринулся к выходу, но опоздал. Тогда — к окну. Двор-колодец, третий этаж, можно и прыгнуть. Успел заметить внизу чёрную «Волгу» с тонированными стёклами, разительно похожую на машину капитана Гаргулия (кто-то перегнал, что ли?), тут-то ему и засветили по башке. Вульгарно, зато действенно.

Очнулся связанный и раздетый. Сняли всё — и костюм, и шёлковое бельё, и всё остальное, включая командирские часы. Девица упорхнула, выполнив свою миссию. Тахту, на которой он лежал, обступали другие люди — безмолвные, неподвижные. Все как один — глухонемые. Переговаривались скупыми жестами. Вооружены были ножами, кастетами и прочим железом, — натуральная свора. Он задёргался, в ужасе вспомнив легенды про народных мстителей, отлавливающих сотрудников милиции и вытворяющих с ними чёрт знает что. Всякие слухи бродили; он лично выезжал на трупы ментов, которых перед смертью пытали.

Задёргался — и только тут ощутил наконец…

В заднем проходе было инородное тело. Это ж нейтрализатор, снятый с Гаргулия, сообразил вдруг он. Побрезговал тогда вытащить, а они — не брезгливые… Мало того, на член тоже что-то было надето! Что? Не посмотреть, как ни извивайся.

Настоящий ужас пробрал его.

Получается, версия насчёт ограбления — к свиньям. Не грабители это и, тем более, не «группа народного гнева» (что за хрень в голову лезет?). Кто-то воспользовался тем, что Гаргулию вывели из игры, и снял с тела брошенный артефакт. За Гаргулией следили, подумал пленник. Значит, и за мной. Кто? Да девчонка и следила. Девчонку подсунули, подложили, но каким образом? Он же САМ её выбрал возле метро… Сам ли? Теперь уже не вспомнить. Что его в тот момент толкнуло? Кто толкнул? Когда людьми играют такие сущности, когда на кону такие убийственные симбиозы, ни в чём нельзя быть уверенным, особенно в том, по своей ли воле ты действуешь…

Меня использовали, понял пленник. От начала и до конца. Моими руками был получен один важный прибор и уничтожен другой. Меня отымели, превратив из снайпера, избранного и отмеченного силой, в ничтожество.

Меня и сейчас имеют…

Командир! — мысленно воззвал он. Где ты, командир?

Свора, между тем, пришла в движение. Из другой комнаты притащили вторую тахту, которую поставили впритык к первой. Принесли зачем-то зеркала. Затем в рот пленнику затолкали штуковину, напоминающую дилдо, искусственный фаллос, — в комплект к той дряни, что уже засунули в его задницу и надели на хер. Пристегнули на затылке ремешками. Не выплюнуть, не вытолкнуть.

Кнопки только не хватало.

Про кнопку — он это зря… Звонок в дверь разнёсся по квартире. И вместе с этим звуком — внезапно — дикие ощущения взорвали связанное тело. В прямой кишке раздувалась клизма, вставленная наоборот. Безжалостный палец мучителя-уролога терзал воспалённую простату. Член распирало: вот-вот лопнет. Дилдо во рту пророс в горло, в нос, в желудок. Но самое дикое было в другом: казалось, заработала гигантская помпа, выкачивая из жил кровь, из головы — мозг, из души — азарт и злость… А может, не казалось. Может, истребитель и был по сути помпой…

Звук не умолкал: кто-то звонил и звонил в дверь, не отпуская палец, и мучения оттого длились и длились. Нечто вползало в квартиру, закрывая свет и туманя рассудок. Имя Ему было — боль.

Отпустило. Оказывается, настала тишина… Избранный прошептал в паузе:

— Что это?

К лицу его поднесли дощечку. Мелом было написано:

«АД».

Когда снова ожил дверной звонок, взорвалась голова.

Человек очнулся в мусорном баке. Среди вонючих пакетов с пищевыми отходами. Голый.

Хватаясь за края бака, он вылез и тут же упал: ноги не держали, руки не слушались. Вокруг был грязный двор-колодец со стенами, подпирающими траурное небо. На улице — ночь.

Было тяжко: «очко» сильно болело. Кто знает, что такое геморрой, поймёт. «У меня ж нет геморроя. Или есть?» Вообще, болело всё, внутри и снаружи… Он со скрипом поднялся.

Во дворе стояла чёрная «Волга»: дверцы, капот и багажник открыты. На сиденье водителя — труп, тоже раздетый догола. «Холодный» — пришло на ум странное словечко. Худющий, лысый… плевать на него.

Кто я, подумал человек. Как сюда попал? Ответил сам себе: а меня выбросили. То ли решили, что я тоже холодный, то ли потому, что я и без того мусор…

Себя он худо-бедно помнил — если напрячься. Майор РУОПа, спортсмен и бабник, перспективная молодая поросль, источник вечной зависти для коллег-офицеров… нет, лучше не напрягаться. Потому что сверх этого минимума — почти ничего. Пустота. Белый лист, чёрная вода… Схватившись за брошенное авто, чтоб снова не упасть, он посмотрелся в зеркальце заднего вида.