Майк Стокс - Тень призрака

— Я вернусь завтра! — выкрикнул он. — В крайнем случае в субботу утром! Обещаю тебе, на венчание я не опоздаю!

Поезд набирал скорость, и вскоре Мей превратилась в крошечную фигурку, застывшую на перроне в клубах пара.

— Мистер Банбридж очень болен, — угрюмо проговорил Джон, усаживаясь на место. — Он хочет увидеть меня. Он был всегда очень добр ко мне. И потом, я же сказал Мей, что обязательно вернусь к свадьбе.

— А что, если… А что, если мистер Банбридж умрет?

— В субботу у меня свадьба, и я буду на ней, живой или мертвый!

Джон раскрыл газету и принялся решать кроссворд. Через два часа, когда поезд уже подходил к Оксфорду, он разгадал всего несколько слов, но продолжал мучить кроссворд с завидным упорством.

— Пусть я месяц над ним просижу, но я его разгадаю! — с жаром воскликнул он.

Таков был Джон — в чем-то нелепый, а в чем-то даже достойный восхищения.

Когда я на следующий день вернулся из Оксфорда, я первым делом заехал к Джону. Я хотел убедиться, что он благополучно вернулся домой. Если ты собираешься быть шафером на свадьбе у друга и свадьба должна состояться завтра, тебе, естественно, хочется знать, на месте ли жених. Джона дома не оказалось, но меня там ждало письмо:

Питер,

Встреть меня на станции с коляской завтра в три часа дня.

Поеду в церковь прямо с вокзала. Пожалуйста, скажи Мей.

В три часа дня! Он намеревался приехать за полчаса до венчания! С одной стороны, я был рад, что Джон сообщил мне о своих планах. Но с другой стороны, это коротенькое письмо ужасно меня разозлило. Мало ли что может случиться по дороге с вокзала до церкви. Да и поезд может опоздать. Джон не оставил себе никакого запаса времени. Лично я расценил это как неуважение к Мей.

Когда я сказал Мей, что мы с Джоном поедем в церковь прямо со станции, она ничем не выдала своего огорчения или раздражения.

— Он такой добрый, такой внимательный, — только и сказала она. — Он никогда бы не смог огорчить мистера Банбриджа. Только… Он ведь успеет, да, Питер?

Я, как мог, уверил ее, что все будет хорошо, хотя у меня самого были весьма серьезные сомнения на этот счет. Я попытался немного развеселить ее шутками и анекдотами о семейной жизни. Потом откланялся и пошел домой спать.

И вот настало четвертое сентября. Для меня это был долгий и суматошный день. Я встал очень рано. Все утро меня не покидала какая-то странная нервозность. Я буквально не мог усидеть на месте. Чтобы не ходить из угла в угол, я взялся читать книгу, но вскоре сообразил, что уже пять минут смотрю на одну и ту же страницу, не понимая ни слова из того, что читаю. Я вышел в сад. Я собирался дойти до теплицы, чтобы проверить, как растут овощи. Но потом у меня совершенно вылетело из головы, зачем я вообще вышел на улицу.

В саду я встретил старого Тома Стрингема. Он иногда выполнял у меня кое-какие мелкие работы. Боюсь, я был с ним резок и неприветлив. Я даже выбранил его за что-то, в чем он был не виноват.

— Хорошо, сэр, — отозвался он с таким кротким смирением, что мне стало стыдно.

— Прошу прошения, Том… Я не хотел вас обидеть. Просто я немного нервничаю из-за свадьбы.

— Я уверен, все будет в порядке, сэр. Вы подготовили свою речь?

— Да, да. За это я даже не переживаю. Меня больше волнует Джон. А что, если он опоздает?

— Зачем же вам волноваться за мистера Чаррингтона, сэр? У него своя голова на плечах.

— Это верно.

— Помяните мое слово, сэр Джон Чарринггон не опоздает.

— Да. Спасибо, Том.

— Всегда рад помочь, сэр. Удачно вам выступить с речью. Я, может, попозже и сам дойду до церкви.

— Тогда до встречи.

Я прибыл на станцию уже в половине третьего. Поскольку мы собирались ехать прямо на венчание, я был в цилиндре и во фраке. На меня с любопытством косились, но мне было все равно. Я даже не переживал о дожде, хотя в небе, на котором все утро не было ни облачка, сгущались зловещие тучи. Все мои мысли были заняты только одним: как бы не опоздал поезд Джона. Я не сводил глаз с циферблата стареньких часов, подвешенных над платформой. Мне казалось, что стрелки стоят на месте. Когда часы пробили три, я был взвинчен уже до предела.

Поезд опаздывал. Я встал на краю платформы и принялся напряженно вглядываться в даль. И вот наконец в поле зрения показались клубы пара, а потом и сам паровоз. Но он тащился так медленно, что я начал мысленно проклинать машиниста. Мне казалось, что поезд уже никогда не доедет до станции. Но он все же доехал. Теперь я мог уже не волноваться за Джона и начать беспокоиться о вещах, о которых положено беспокоиться в день свадьбы друга: не забыл ли я дома кольцо и хороша ли будет моя речь, которую я подготовил к приему, долженствующему состояться после венчания.