Карлос Сафон - Дворец полуночи

— Жаркая ночь, — промолвил Бен.

Шири повернулась и наградила его довольно сердитым взглядом.

— Ты собираешься простоять тут до утра? — спросила она.

— Давай заключим договор. Пойдем выпьем по бокалу чудесного холодного лимонада со мной и моими друзьями, а потом я оставлю тебя в покое, — предложил он.

— Я не могу, Бен. Правда.

— Мы отойдем всего на двадцать метров, — продолжал уговаривать Бен. — Можем повесить на дверь колокольчик.

— Для тебя это так важно? — спросила Шири.

Бен кивнул.

— Я живу тут последнюю неделю. Я провел в этом доме всю жизнь, а через пять дней останусь совершенно один. Один в полном смысле слова. И я не знаю, доведется ли мне вновь когда-нибудь провести такую же славную ночь в компании друзей. Ты не понимаешь, каково мне.

Шири долго смотрела на него.

— Еще как понимаю, — сказала она наконец. — Веди меня пить лимонад.

Как только Банким — не без колебаний — покинул кабинет, оставив директора наедине с гостьей, Картер налил рюмочку бренди себе и предложил посетительнице. Ариами отказалась и подождала, пока Картер усядется в кресло, спиной к большому окну, под которым дети во дворе продолжали веселиться. Они не подозревали, как неуютно стало в кабинете, где воцарилось ледяное молчание. Картер смочил губы алкоголем и обратил вопросительный взгляд на пожилую женщину. Жизнь нисколько не смягчила властность ее черт, и в глазах все еще отражались отблески внутреннего огня, запомнившегося Картеру по тем временам, когда Ариами была женой его лучшего друга — в эпоху, казавшуюся теперь бесконечно далекой. Они долго сидели лицом к лицу, не вымолвив ни слова.

— Я вас слушаю, — произнес наконец Картер.

— Шестнадцать лет назад мне пришлось доверить вам судьбу мальчика, мистер Картер, — тихим, но твердым голосом начала Ариами. — Принятое мною решение стало одним из самых трудных в моей жизни, и мне известно, что за истекшие годы вы не обманули возложенных на вас надежд. За это время мне ни разу не хотелось изменить ситуацию, ибо я осознавала, что лучше всего мальчику будет именно здесь, под вашим покровительством. Прежде я не имела возможности поблагодарить вас за все, что вы сделали для ребенка.

— Я только выполнял свой долг, — отозвался Картер. — Но сомневаюсь, что вы пришли ко мне среди ночи, чтобы выразить свою признательность.

— Я хотела бы ответить утвердительно, но не могу, — сказала Ариами. — Я пришла потому, что жизни мальчика угрожает опасность.

— Бену?

— Да, раз вы его так назвали. Всем, что он умеет, самим своим существованием, он обязан вам, мистер Картер, — сказала Ариами. — Однако есть нечто, от чего ни вы, ни я больше не сможем его защитить. Прошлое.

Стрелки на часах Томаса Картера сошлись в одну вертикальную линию, показывая двенадцать часов пополуночи. Картер допил бренди и через окно бросил взгляд во двор. Бен разговаривал с какой-то незнакомой девочкой.

— Итак, я вас слушаю, — повторил Картер.

Ариами подобралась, скрестила руки и начала рассказ…

— Целых шестнадцать лет я путешествовала по стране, меняя одно тайное убежище за другим. Две недели назад я получила письмо. Оно застало меня в доме родственников, где я на тот момент прожила около месяца, поправляясь после болезни. Никто не знал о нашем с внучкой временном пребывании в Дели. Открыв письмо, я обнаружила чистый лист бумаги, не испорченный ни единой буквой. Сначала я решила, что произошла ошибка, или кто-то неудачно пошутил. Но рассмотрев конверт, я изменила мнение. На конверте стояли штемпели почтового отделения Калькутты. Чернила на штампе расплылись, и потому часть надписи невозможно было прочесть, но мне удалось разобрать дату: 25 мая 1916 года.

Я спрятала письмо, которому потребовалось шестнадцать лет, чтобы пересечь Индию и найти меня в укромном месте, известном лишь мне. До нынешнего вечера я к нему не прикасалась, и снова взяла в руки сегодня. Слабеющее зрение меня не подвело: на смазанном штемпеле стояла та же самая дата, которая поразила меня в первый раз. Но кое-что изменилось. На листе, в свое время абсолютно чистом, выступил текст, написанный свежими красными чернилами. Они были влажными, так что от легкого прикосновения пальцев появлялись кляксы. «Они уже не дети, старуха. Я вернулся за тем, что принадлежит мне. Уйди с дороги», — эти слова я прочитала в письме до того, как бросить его в огонь.

И тогда я поняла, кто прислал мне письмо. Также я поняла, что настал момент воскресить старые воспоминания, которые я старательно прогоняла от себя последние годы. Не знаю, рассказывала ли я вам когда-нибудь о своей дочери Килиан, мистер Картер. Ныне я всего лишь старая женщина, доживающая свой век, но в иные времена и я была матерью, матерью самого восхитительного создания, когда-либо ступавшего по мостовым этого города. Те дни кажутся мне счастливейшими в моей жизни. Килиан вышла замуж за одного из самых выдающихся мужчин Индии и переехала к нему в дом, который он сам построил, дом совершенно невиданный. Муж моей дочери, Лахаважд Чандра Чаттерджи был инженером и писателем. Он одним из первых спроектировал телеграфную сеть в стране, одним из первых сделал проект электрификации, которая откроет нашим городам дверь в будущее, одним из первых создал систему железных дорог в Калькутте… Он был новатором во всем, за что брался.