Лев Рыжков - Sympathy For the Devil

Смерть надо встречать лицом к лицу. Стоит ли ее бояться? Я знаю, что будет потом. Я попаду не в такой уж и плохой мир. В котором мне, возможно, повезет немножко больше.

Я увидел занесенный меч. И, не особо задумываясь, совершил обманное движение в сторону рельса, сам же резко отпрыгнул в противоположную сторону.

Меч в руке ангела казался молнией. И эта молния ударила в электрорельс.

Запахло озоном. Тело ангела пронизали яркие разряды. Разлетались белые искры.

Я не знал, убьет это моего преследователя или нет. Но орал погибающий ангел – дай Друг каждому. Рев крылатого прислужника сливался с грохотом приближающегося поезда.

К тому же меня настигал второй ангел.

- Все! – выдохнул я, останавливаясь. – Сдаюсь… Хва… тит…

Прислужник расхохотался и воздел меч.

Я прыгнул вправо, через электрорельс, вкатился в катакомбный лаз.

Мощный удар в спину стал для увлекшегося погоней Прислужника неожиданностью. От мощного удара его подбросило к потолку. Полетели призрачные перья.

Я мчался по узкой, но такой сырой, родной, уютной катакомбе. Мне следовало спешить.

В определенном участке это ответвление катакомб встречалось с канализационным коллектором, который, в свою очередь, пересекался с ливневкой.

Наружу я выбрался из-под канализационной решетки у Октябрьской площади. В двух шагах стоял храм, чуть дальше – располагалось здание МВД, прикрытием сотрудников которой пользовались Прислужники. Страшное место, зловещее.

Отсюда следовало бежать. Хрипло дыша, я мчался к подземному переходу.

Люди шарахались от меня, как элои из «Машины времени» от уродливого морлока.

У перехода я столкнулся с уже знакомой мне брюнеткой в оранжевой куртке.

Девчонка толкнула меня ладонями:

- Ты кто такой, ёб твою мать?

- Твой… худший… кошмар… — выплевывал я, задыхаясь, слова.

Разумеется, вместе со вкусом оранжевой крысы.

- Не пизди, — отрезала девчонка. – Кто ты, блядь, такой? Почему меня преследуешь? А ну, стой!

Людям свойственно заблуждаться. Вот два моих заблуждения. Я только что думал, что больше не смогу быстро бежать. Второе: я праздно полагал, что мне никогда не придется спасаться бегством от девчонки.

Сейчас я, сверкая пятками, несся к Крымскому мосту, лавируя среди прохожих.

Сил моих еще хватило на то, чтобы перебежать через мост. А затем они кончились. Все. Разом. Каждый шаг давался мне с трудом. Подобное бессилие я переживал лишь один раз.

Навалилось оно, когда я все-таки побеседовал с матерью.

…Наставник Лука деликатно и невзначай выспросил меня об обстоятельствах моей жизни. Впрочем, я их и не скрывал. Как и существование величайшей лично для меня и совершенно безразличной для окружающих тайны моего появления на свет.

- И ты совсем ничего об этом не знаешь? – спросил тогда Лука.

- Ровным счетом, — подтвердил я.

- А почему не спросишь? – заинтересовался наставник.

Спросить? Это даже не приходило мне в голову. Лука понимал явно больше моего.

- Ты предпочитаешь мучиться, строить догадки – одна гнусней другой. А почему бы тебе просто не поехать, и не спросить?

- Она не ответит…

- Смотря, как спрашивать.

Конечно же, наставник был прав. Я отправился в путь. Ехать было недалеко – около двух часов на электричке.

Мать я нашел в том же доме. Она узнала меня. Поднять крик ей не удалось. Я ударил ее, и эта женщина лишилась сознания.

В доме имелся погреб. Располагался он на глубине, достаточной для того, чтобы изнутри наружу не проникало ни единого звука. К тому же в погребе я чувствовал себя комфортно.

Жалости к этой немолодой женщине я не испытывал. Ненависти тоже. Зато меня снедало жестокое любопытство. Я был настроен раскрыть тайну своего рождения. Как минимум дважды моя мать причиняла мне зло. Я не намеревался стеснять себя в средствах.

Однако мать стала изливать душу без всяких посторонних воздействий. Я узнал все.

… Родилась и выросла она в провинциальном барачном поселке. Нравы там были, разумеется, совершенно не парижские. И парням, и девчонкам приходилось по-настоящему серьезно заботиться о своей безопасности. Однажды мою будущую родительницу пытался изнасиловать один из самых опасных поселковых отморозков – некий неоднократно судимый поселковый «авторитет». Мать сопротивлялась и, вооружившись поленом, жестоко избила насильника. Побои оказались настолько серьезными, что «авторитет» умер, не приходя в сознание.