Девушка лежала, чувствуя непривычное возбуждение. Сейчас, во тьме палатки, ей казалось, что она лежит в одном спальном мешке вовсе не со старшим по тургруппе, а с самим американцем Хэмфри Богартом. По телу прокатилась жаркая волна. Она уже хотела, чтобы он, этот красивый американец, взял ее. И когда это случилось, Зина застонала, в первый раз за всю свою двадцатитрехлетнюю жизнь познав любовный голод такой небывалой силы. Мгновенная боль сменилась сладкой истомой. «Еще! Еще!» - просило Зинино тело. «Еще!» - жаждала ее душа.
Она уже давно согрелась, и сейчас ее тело взмывало к самому небу на жарких волнах счастья.
- Хо-ро-шо-о! - стонала Зина.
- Тш-ш! - пыхтел товарищ Дятлов.
Пение они услышали одновременно.
- Слышишь? - вдруг спросил руководитель экспедиции.
Снаружи доносились звуки, прекраснее которых Зина никогда ничего не слышала. Кто-то, недалеко от их палатки на Горе мертвецов, пел волшебную, словно звенящую хрусталем и драгоценностями, песню.
Зине захотелось зарыдать, настолько восхитительны были эти звуки. Неожиданно она поняла, что товарищ Дятлов - тоже плачет. Вся борода у него была в слезах.
- Зина! Зина! Какая это красота! - торопливо говорил он. - Пошли немедленно поклонимся , в ноги упадем…
- Да! Да! - шептала Зина, разумом которой тоже завладело странное томление.
- У меня здесь нож есть, я брезент прорежу, так и выйдем, - говорил руководитель.
Комсомольцы, как оказалось, тоже проснулись. Кто-то чиркнул спичкой. На секунду внутренность палатки озарилась желтоватым светом. И Зина увидела лица рыдающих лыжников. Увидела Людку Дубинину, Золотарёва, француза Кольку, остальных.
Промерзший брезент поддался стали ножа, и в палатку ворвался ледяной воздух. Но холода никто не чувствовал. Полуодетые комсомольцы выходили вслед за товарищем Дятловым через прорезь в брезенте.
Полная луна осветила фигуру начальника экспедиции, пьяно направлявшегося вниз по склону, где драгоценным заревом горело золотистое сияние.
Зина шла следом, не оглядываясь, слыша позади себя шаги других комсомольцев.
«Остановись, дура!» - надрывался внутренний голос. Но Зина была слишком восхищена волшебным пением, чтобы остановиться.
Уже подойдя ближе, она увидела многолапого, всего в золотом сиянии, паука. Однако испуга не было. Только восторг. Одно из щупалец поющего паука обхватило за пояс товарища Дятлова, другое сцапало Тибо-Бринболя. Зина вдруг и сама ощутила цепкую, колючую хватку, выбраться из которой нечего было и думать. Да и не хотелось.
Она еще успела увидеть, как паук швырнул на камни француза Кольку, потом Игоря. Когда настала Зинина очередь, и все вокруг поглотила тьма.
***
1936 год, 23 ноября, Гренада, Испания
- Не хочется думать о смерти, поверьте, в пятнадцать мальчишеских лет, - чистым и ясным голосом пела Катя.
Песня была пронзительной. Хотя и не совсем подходила к ситуации. По сравнению с орленком из песни Катя была старухой, ей было аж двадцать шесть. Пожила, что называется. Да и мальчишкой она тоже, понятно, не являлась.
Все остальное сходилось. Катя тоже оказалась в плену у врагов, самых настоящих фашистов. На рассвете ее расстреляют.
Место, где они находились вместе с товарищем Педро, раньше, наверное, было застенком инквизиции. Это предположение подтверждалось и тем фактом, что их узилище находилось в средневековом замке. Правда, не в подвале, а в башенке. Но какая разница…
Цепи здесь были самые настоящие, тяжелые и покрытые ржавчиной. Они присоединялись к вмурованным в каменную кладку кольцам. А вот ошейники были грубые и грязные. Хорошо хоть у Кати шея была тонкая, и ржавый ошейник скорее лежал на ключицах, чем держался на шее. А вот товарищу Педро было хуже. Ржавый воротник туго стягивал его горло. Товарищ Педро задыхался.
«Не бойся, камрад! - думала Катя. - За тебя отомстят. И за меня. За нас…»
Смерть была совсем рядом с Катей, однако девушка до сих пор не могла поверить, что скоро погибнет. Более того, перспектива исчезновения казалась ей немыслимо далекой. Как в детстве.
Катя и сейчас верила - да что там, знала! знала! - что их спасут. Товарищ Педро - он ведь только прикидывается сломленным. Не по-настоящему же он так разнюнился? Если даже Катя, девушка, не падает духом, песни поет!
«А, может, ты просто дура?» - спросил Катю внутренний голос.
«Нет, - ответила сама себе Катя. - Я не дура. Мы вырвемся. Правда, я пока еще не знаю, как».
В какой-то момент заточения Катя поняла, как надо сбежать. Стоило попробовать расшатать кольцо, выдернуть цепь из каменной кладки. Потом оглушить часового у двери в башенку, потом отобрать у него ружье, потом…
Читать дальше