Лев Рыжков - Последнее танго в Тегусигальпе

- Галлюцинации под DMT очень тесно связаны с сексуальными переживаниями, - продолжал инструктировать Костя. - Поэтому ты должна раздеться и лечь на алтарь.

- А где тут алтарь-то?

Костя указал на каменное прямоугольное возвышение, стоявшее на ровной вершине ступенчатой пирамиды.

«Боже мой! - лихорадочно размышляла Ирина. - А ведь на нем совершали человеческие жертвоприношения…»

- Ты говорил, что мы должны успеть до темноты.

- Мы успеем. На самом деле DMT-трип не занимает много времени. Полчаса, редко больше. Правда, этот галлюциноген обладает способностью сжимать время. То есть тебе даже может показаться, что прошли годы. Ты можешь безоговорочно поверить в реальность того, что увидишь в трипе. Не исключено, что ты будешь считать галлюцинацию реальностью, и наоборот.

- Ничего себе, - страдальчески вздохнула Ира.

- Таковы, увы, правила игры. Сейчас ты попадешь в параллельный мир, населенный странными существами. Теренс Маккена называл из «самотрансформирующимися машино-эльфами». Главное, ничего не бойся, и помни, что все, происходящее с тобой - лишь игра. Лишь сон.

Ира легла на каменные, немного прохладные плиты. Костя достал из кармана тюбик.

- От москитов, - пояснил он и принялся покрывать ее тело теплой, влажной мазью. Ира закрыла глаза и вновь, как тогда, в самолете, «поплыла».

- Я хочу тебя, Костя! - прошептала она.

- После твоего возвращения, - улыбнулся Костя.

Он поцеловал ее в губы. Ира нашла в себе силы улыбнуться, затем Костя поднес к ее губам фляжку.

Жидкость по вкусу напоминала крепкий чифирь. Была на вкус горькой и вяжущей.

- Глаза закрыть? - спросила Ира.

- Как хочешь, - ответил Костя.

Так и быть. Закрывать глаза Ира не стала. Она лежала на плитах, смотрела на облака и ждала. Долго ничего не происходило.

То ли облака над головой были низкими, то ли сама пирамида - очень высокой. В какой-то момент лежания и ничегонеделания Ире стало казаться, будто облака снижаются, пытаются ее окутать. Небесная вата была теплой и немножко мокрой, словно вымоченной в теплом чае. В голове всплыло воспоминание из детства. Ира (тогда еще Лиза) простудилась, лежит в постели. Делает вид, что страдает, но на самом деле, конечно, нежится и наслаждается бездельем, упивается тем фактом, что не надо идти в школу.

«Странно, что я все это помню», - подумала Ира. Действительно, память о событиях детства, а также отрочества и некоторой части юности были, казалось бы, надежно зачищены, зашкурены лучшими психологами от тех маленьких крючочков, которые позволяют тому или иному событию удержаться в голове.

Мокрые, но безумно приятные на ощупь, облака шептали:

- Пошли с нами! Пошли с нами!

- Я не могу, - сказала Ира. - Я ведь человек! Я не могу летать с вами!

В ответ облака расхохотались, да так, что одно из них даже выпустило маленькую молнию.

- Человек умеет летать! - заявило облако-пускатель молний. - Ты просто трусиха!

- Трусиха, фу! - поддержали другие.

- Может… может, у меня и получится, но я не умею!

- А ты вспомни! - посоветовали ей.

Действительно, в голове Ирины стала пробуждаться не только стертая психологами человеческая память (почему-то при воспоминании о специалистах в белых халатах на ум приходили слова «жрецы науки»), но и какие-то более глубинные воспоминания. Девушка вдруг отчетливо поняла, что - да, когда-то летала и она.

Было это давно. И не здесь. Какое-то давнее, неуловимо прекрасное, с привкусом сказки, воспоминание появилось в ее душе.

- Я вспомнила, облака! - сказала Ира. - Я летала. Но - во сне.

- Ты глупая трусиха! - отвечали облака. - Ведь сон и явь - одно и то же. Лети!

- Ладно, - согласилась Ира.

Она встала, забралась на алтарь. Сейчас она совершенно не боялась высоты. Весь окружающий пейзаж был виден ей, словно изображенным на большой открытке.

Кости видно не было. Должно быть, поняла Ира, он спустился на несколько ступеней.

Девушка подпрыгнула на алтаре, надеясь на то, что немедленно взмоет в небо. Однако эти попытки оказались напрасными. Ей удалось лишь на чуть-чуть оторваться от алтаря, а облака захихикали.

- Глупая! - говорили они, и их насмешки вовсе не были обидными. - Просто выстрели собой из пушки.

- Как Мюнхгаузен? - спросила Ира.

- Да! Да! - соглашались тучки.

- Но у него была пушка, а у меня…

- Ты сама и есть пушка, глупая! - пояснили облака. - Сама себе пушка! Стреляй!

Ира напрягла воображение. Она достаточно хорошо разбиралась в артиллерии, однако не могла представить себя ни гаубицей, ни мортирой, ни осадным орудием, ни старинной пищалью. Ненадолго девушка даже растерялась, но вдруг нужный образ пришел на память.