Лев Рыжков - Последнее танго в Тегусигальпе

Как и полагается всякому водоему, претендующему на звание полноценного болота, здесь были москиты. Крупные, кусачие. Рикардо пустил по кругу баночку с какой-то мазью. Жестами показал Ире, что следует намазать руки, лицо - все открытые части тела. Ира подумала, что полицейских они с собой взяли не зря.

- Так отчего же, если не от эпидемии, майя сбежали из города? - спросила Ира.

- Это долгая история, - неспешно принялся рассказывать Костя. - Начать следует с того, что произошло почти через тысячу лет после исхода индейцев. В XVI веке вместе с первыми испанскими конкистадорами на полуострове Юкатан (это чуть северней) очутился и испанский епископ Диего де Ланда. Этот человек был, наверное, единственным европейцем, который в совершенстве изучил язык и письменность покоренного народа. И знаешь, что он сделал в конце концов?

- Догадываюсь, что не музей с библиотекой основал.

- Он распорядился истребить все майянские рукописи, все книги.

- Что же он такое прочитал?

- Этого мы уже никогда не узнаем, - усмехнулся Костя. - Можем только догадываться. Более того, де Ланда предпринял еще один шаг. Он распорядился сжечь всех грамотных индейцев. Тех, кто укрывал случайных грамотеев, казнили тоже.

- Ничего себе…

- Имеем в виду, что де Ланда отнюдь не был садистом. Это был один из культурнейших людей своего времени, ценитель изящных искусств и античности. Однако он поступил именно так. И мало того. Он вполне понимал, что успеет сжечь не все книги. Что-то непременно останется. И тогда он совершил поистине виртуозный шаг. Это можно назвать «дезинформационным ударом», направленным в будущее. Он якобы записал майянские иероглифы, дав им звуковые соответствия из испанского. На самом деле «Кодекс де Ланды», над которым впоследствии несколько веков ломали головы лингвисты, является просто ахинеей. Пускай виртуозной, но ахинеей. Первым «Кодекс де Ланды» осмелился подвергнуть критике немецкий филолог Гумбольдт. Он пытался расшифровать тексты майя, руководствуясь «Кодексом» испаского епископа, и потерпел сокрушительное фиаско, за несколько лет не продвинувшись ни на шаг.

- Я слышала, что это удалось кому-то из наших, - сказала Ира.

- Удалось, - согласился Костя. - Выдающемуся советскому лингвисту, настоящему гению Юрию Валентиновичу Кнорозову. Когда он был еще студентом, его называли Моцартом от языкознания. Уже в двенадцать лет он знал семь языков, одним из которых, на минуточку, был китайский. Когда Юрию Валентиновичу исполнилось двадцать пять, он воскресил мертвый язык майя. Более того, он перевел майянские книги…

- Так и что же там сказано по поводу Колана?

- Не все сразу, Ира… Еще немного фактов. Разгадка майянских текстов произошла в 1952 году, за год до смерти Сталина, уделявшего, между прочим, языкознанию особое внимание. Помнишь песню: «Товарищ Сталин, вы большой ученый, в языкознанье знаете вы толк…»? Казалось бы, стоило раструбить на весь мир о торжестве советской науки.

- Ну, да, - согласилась Ирина.

- С сенсационной монографией молодого Кнорозова Сталин ознакомился лично. И он же вывел на ней свой вердикт. Знаешь какой?

- Неужели «засекретить»?

- Почти. «Засекретить навечно». Как тебе?

- Уже трепещу.

- Впрочем, в 1975 году труды Кнорозова получили официальное признание. Но это не было связано с разоблачением культа личности. Вовсе нет. Произошло вот что… Двадцать три года Юрий Валентинович потратил на создание фальшивки, он изобретал язык, которого никогда не существовало, придавал майянским письменам совершенно иной смысл, согласовывал звучание с индейскими языками (которые для этого дела срочно выучил). Можно сказать, что двадцать три года адского, сложнейшего труда Кнорозов посвятил той же цели, что и де Ланда. Он хоронил древний язык. Только делал это гораздо тоньше. Отныне, если даже какой-нибудь пытливый исследователь и найдет неизвестный майянский текст, он увидит в нем лишь то, что угодно Юрию Кнорозову.

- Так что же все-таки было написано в майянских текстах? - спросила Ира. - Ты сам-то это знаешь?

- Нет, - ответил Костя, выразительно косясь на полицейских. Что-то он все-таки не договаривал.

Полицейский Хуан докурил сигару и щелчком выбросил окурок в воду, откуда немедленно появилась чья-то зубастая пасть и подхватила тлеющую добычу. Его напарник сидел и - странное дело - шлифовал ногти пилочкой.

Ира усмехнулась. Уж эти типы, кто бы они ни были, совершенно точно не понимали по-русски. Так почему же молчит Костя?