Шимун Врочек - Зомби в Якутске

Обстановка в доме была обычная, только удивляло отсутствие икон, а то что всё как-то неряшливо, так это наверняка из-за отсутствия женской руки. Сам хозяин — невзрачный бельмоватый мужичок, неопределенного возраста, по улице мимо пройдёт — и не заметишь.

— Дело довольно щепетильное, — глядя прямо в глаза, сказал мужчина, — как бы опосля ты разворот не дал, подстраховаться бы мне следовало, сам должен понимать. Я, как бы это сказать, всё-таки, какой-никакой, а «исполнитель заказа».

Зазвучали малиновым звоном колокола Богородицкой церкви, лицо мужчины перекосилось как от мучительной внутренней боли, или, как это бывает — когда скребут гвоздём по стеклу. В помещении тут же запахло жжёной серой. Мужчина несколько раз глубоко вздохнул полной грудью, казалось, именно от этого запаха ему стало намного лучше:

— Не в детские игрушки играем, Гриша, полдела и ты должен сделать. По крайней мере, обещаю — с моей стороны всё будет исполнено гладко, комар носа не подточит.

— Хорошо, — взяв себя в руки, ответил Григорий, — что нужно сделать? — злая ревность, гнев и обида взяли верх над здравым смыслом: всё-таки он осознал о каком «договоре» идёт речь.

Хозяин поставил перед ним на стол глиняную чашу, рядом положил острозаточенный якутский нож:

— Плесни сюда своей крови!

Отвернув рукав, Григорий, нисколько не сомневаясь, полоснул ножом по тыльной стороне ладони, в чашу полилась кровь.

— Достаточно, много не нужно.

Евдокия тут же перевязала ладонь чистой тряпицей, будто уже заранее знала об этом зловещем ритуале, наверняка загодя и приготовила.

— Сегодня же найдёшь на погосте «мучин крест» свежую могилу без креста на надгробии, наберёшь в любой церкви святую воду, и в полночь жди меня у западного входа на кладбище.

— На «мучином кресте»? — уточнил Григорий.

— Я не ясно выразился? — вопросом на вопрос ответил мужчина.

— Понял, сделаю.

— Не забудь взять с собой лопату.

— Зачем?

— Там увидишь…

«Мучин крест». Это кладбище для захоронения воров, насильников, самоубийц и нищебродов пользовалось в городе дурной славой, люди и днём старались обходить его стороной, а уж ночью — тем более. Когда-то, говорят, там был мученически убит и распят на перевёрнутом кресте припозднившийся беспечный прохожий, полиция так и не смогла найти преступников. Отсюда и пошло название погоста. Тем не менее, крестов на могилах там было мало, в основном кресты устанавливали богатые родственники известных померших.

Направляясь на поиски свежей могилы, прихватил с собой и револьвер, он никому не позволит дать себя в обиду. Однако свежая могила нашлась сразу — мужчина сорока лет, от чего он умер — неизвестно. Запомнив место, Григорий направился в Никольскую церковь за святой водой, и сразу домой.

Долгое состояние крайнего возбуждёния и ожидание близкой развязки дали о себе знать: в животе ощущался неприятный холодок, как во время массированного вражеского артобстрела тяжёлыми орудиями, когда при близких разрывах снарядов всё тело сковывал животный страх, и хотелось забиться как можно глубже в землю. При этом, осознавая, что в случае чего и земля не поможет выжить.

В знойном июльском воздухе явно чувствовался запах горелой серы, этот запах преследовал Гришу повсюду. По возвращении домой дворовый пёс при виде молодого хозяина заскулил, поджал под себя хвост и забился в конуру, чего раньше с ним никогда не бывало. К великому удивлению, сняв перед обедом повязку, обнаружил, что рана на руке полностью зарубцевалась!

Дождавшись, когда домочадцы уснут, Григорий взял лопату, склянку со святой водой, и направился на погост «мучин крест». Думы ни на секунду не оставляли его: тщетно силился понять — как позволил втянуть себя в эту, попахивавшую глупейшей средневековой дикостью, авантюру. Но обратной дороги уже не было: отказ от «договора» означал бы поруганную честь.

В полночь к воротам подошёл «исполнитель»:

— Показывай!

Григорий понял, привёл его прямиком к могиле:

— Здесь…

— Копай!

Превозмогая страх и ужас, Гриша приступил к раскопке могилы. Земля ещё не успела достаточно осесть, копалось довольно легко. Светила полная луна, напоминая о чёрных глазах Евдокии, на соседней старой могиле жутко фосфоресцировала прогнившая оградка, вкривь и вкось торчали редкие покосившиеся кресты. Страх подгонял копателя: «скорей бы всё это закончилось!».

Наконец лопата стукнула по дереву.

— Открывай, Григорий и выйди из могилы, — ухмыльнулся «исполнитель», в его глазах мелькнули языки пламени, — рано тебе ещё. Сам недавно из могилы вышел так и ближнему подмогни, не стыдись добро делать… — смех исполнителя был густым и громким. Он явно не боялся, что его кто-то услышит. По всей видимости, кладбищенский сторож, если таковой и есть, запер двери на все запоры и сейчас трясётся от страха и ужаса.