Роберт МакКаммон: Корабль ночи

Лодка неслась вперед, рассекая волны. Рубку заполнили грохот дизелей и вонь разогретого масла. Лодка высоко поднялась из моря, и Яна увидела торпедные люки, с которых текла вода. В этот миг ей показалось, что она сходит с ума.

Ветер на миг донес издалека скрежет металла по металлу, лязг и звон. Буи у Джейкобс-Тис!

Когда субмарина была уже совсем рядом, Мур почувствовал, что руль слушается его, и повернул штурвал вправо. Корабль Ночи пронесся мимо всего в футе от борта «Гордости».

Во время поворота Кип и Яна отлетели друг от друга. Между ними встал Чейн; сломанная рука висела, глаза пылали. Он ненадолго задержался на пороге рубки, потом, пошатываясь, двинулся по встающей на дыбы палубе на нос. Споткнулся, упал, поднялся. Звон сталкивающихся буев раздавался теперь ближе, был слышен отчетливее. Корабль Ночи содрогнулся, ударил «Гордость» в бок, и его отнесло волной. Он повторил маневр, по обшивке траулера со скрежетом прошлось железо, и доски разлетелись.

Чейн наконец оказался на носу; он схватил какой-то толстый канат и стал тянуть. К другому концу каната был прикреплен грубый якорь с двумя лапами, предназначенный для швартовки на рифах. Толстый грубый канат лежал на палубе кольцами и быстро разматывался. Прямо по курсу лязгали буи. Если бы Чейну удалось поднять якорь, сбросить за борт, зацепить за палубное ограждение подводной лодки, у него появился бы шанс протащить ее по рифу и вспороть этот стальной корпус. Индеец с усилием поднял якорь здоровой рукой, и мышцы свела судорога; бросить его не хватало сил. Корабль Ночи опять с грохотом ударил в планшир правого борта. Нужно было спешить. Лодка в любой момент могла развернуться и уйти от Джейкобс-Тис.

Чейн вместе с якорем прыгнул за борт.

Он ударился о надстройку – от боли у него перехватило дыхание – и поехал по железу вниз, отчаянно заскреб по нему ногами, нащупывая вмятины в обшивке. Здоровой рукой он искал, куда бы вонзить якорь, как острогу, но зацепить кошку было не за что. Море осыпало его ударами. Чейн заскользил вниз и вдруг почувствовал, что лапы якоря за что-то зацепились. За оторванную, болтающуюся секцию ограждения.

Веревка перед самым его лицом туго натянулась, и Чейн вцепился в нее. Его волокло по воде, совсем рядом дрожало стальное чудовище. «Держать! – приказал он болтам, крепившим якорную лебедку к палубе траулера. – Держать!»

– ПОПАЛАСЬ! – захлебываясь водой, закричал он.

Вдруг Корабль Ночи вильнул в сторону «Гордости», и Чейн оказался между ними, но, судорожно хватая ртом воздух, он продолжал туго натягивать веревку, не давая якорю отцепиться от леера.

Суда столкнулись; планшир вдоль правого борта «Гордости» разлетелся в щепки. Когда субмарина отошла назад, вновь натягивая канат, Мур поискал глазами Чейна, но того не было.

Рубку заполнил звенящий лязг сигнальных буев, и Мур увидел, как один из этих больших, красных жестяных поплавков проплыл с левого борта. Они вошли в опасную зону. Он резко передвинул рукоять управления скоростью вперед, и дизели «Гордости» взвыли. Впереди виднелись причудливые коралловые выросты; он повернул прямо к ним. Единственная надежда была на то, что дряхлым двигателям подводной лодки не справиться с мощными двигателями траулера. Содрогаясь от непосильной нагрузки, «Гордость» тащила Корабль Ночи вперед.

Послышался пронзительный треск, хруст кораллов; Мур услышал стук, услышал, как заскрипело железо – Корабль Ночи тащило по рифу. Кип заметил на боевой рубке лодки фигуры, страшные твари следили за траулером пылающими жадными глазами. Вспышка молнии выхватила из темноты угрюмое лицо без челюстей.

Мур упрямо вел траулер в глубь рифа, чувствуя, как острые кораллы царапают и дырявят обшивку «Гордости». Хлынувшая в рубку вода чуть не оторвала его от штурвала, но он напряг все силы и устоял, удерживая курс прямо на коварные коралловые заросли. Кип и Яна, цеплявшиеся за раму двери, увидели, как подводная лодка напоролась на острый камень. Сминаясь в гармошку, пронзительно заскрипело железо.

А потом Джейкобс-Тис прочно вцепился своими зубами в еще грохотавшую дизелями «Гордость». Корабль Ночи остановился всего в футе от нее; брюхо лодки было проткнуто острым коралловым копьем, из баков текла солярка. Суда замерли бок о бок, оба – обреченные. Вода кружила водоворотами вокруг них, стараясь снять с камней.

Мур обернулся от штурвала, всматриваясь в полумрак. Керосиновая лампа перевернулась и лежала на боку; там, где стекло лопнуло, трепетал единственный слабый язычок пламени.