Роберт МакКаммон - Участь Эшеров

Внезапно Эрик опустил бокал, схватил Нору за руку и притянул к себе. Она споткнулась, залив водой все платье. От него пахло лошадьми, на которых он целыми днями скакал по поместью.

– И я хочу сделать заявление! – сказал он. – Я скоро стану от цо м ! – Раздались теплые аплодисменты и крики «браво!». Эрик похлопал Нору по животу, и она почувствовала, как вспыхнуло ее лицо. – Доктор сказал, что я стану отцом в феврале или марте! Так выпьем же за будущее и за всех Эшеров, которые еще не родились. Теперь все могут пить!

Нора вырвалась от него и села. Она собиралась сказать об этом в кругу близких друзей и думала, что Эрик не станет вмешиваться в ее планы. Она знала, что завтра это появится в эшвилльской газете. Она поймала взгляд миссис Ван Досс, которая наблюдала за ней с холодной улыбкой на лисьем лице. Напротив нее Гарри Сандерсон раскурил очередную семидюймовую гаванскую сигару и потребовал еще шампанского.

Фейерверк начался с оглушительного раската, который эхом прокатился вдоль озера и отразился от стен Лоджии. Небо расцветили буйные краски, там зажглись красные ракеты, голубые осветительные снаряды и золотые кольца. Это представление, стоившее Эрику более шестидесяти тысяч долларов, продолжалось более получаса. Когда оно завершилось и последний пепел зашипел в озере, нервы у Норы представляли собой дрожащий комок. Эрик весело улыбался. Нора видела, что огни уходили к стеклянному куполу.

После того, как аплодисменты утихли и Нора заставила себя вступить в разговор с пожилой светской львицей из Эшвилла по имени Далила Хьюкэби, Сандерсон закричал:

– Прекрасное представление, Эрик! Чертовски хорошее! Я бы сам лучше не сделал! – Его голубой галстук съехал, а глаза покраснели. Жена пыталась его сдерживать, но без особого успеха.

– Ты же знаешь Эшеров, Гарри, – ответил Эрик, разрезая кусок мяса в своей тарелке. – Мы всегда веселимся с помпой.

– Эрик, сколько тебе выделил папа на это шоу?

Эрик поднял глаза. Его лоснящийся рот растянулся в тонкой улыбке, глаза были как куски гранита.

– Тебе не кажется, Гарри, что ты слегка перепил?

– Как бы не так, парень! Слушай, я был на приеме по случаю сорокалетия твоего отца, здесь же, в Эшерленде. Вот тогда был прием! Старому ублюдку пришлось выложить на фейерверк сотню тысяч зеленых! А сколько он дал тебе на твой фейерверк?

Сандерсон нащупал больное место, и он это знал. Эрик Эшер был все еще на содержании своего отца. Хотя здоровье Лудлоу пошатнулось, казну он крепко держал в своих руках, и Нора слышала, как Эрик бесновался из-за того, что он считал жалкими подачками.

– Да, – продолжал Сандерсон, усиленно подмигивая Норе, – старик Лудлоу действительно знал как устраивать приемы. Он умел заставить людей сидеть и смотреть. Если вы побывали на одном из е го приемов, то никогда этого не забудете. Он, должно быть, тратил по сотне тысяч на те фейерверки. Они продолжались битый час, не меньше.

– Да ну? – спросил Эрик. Огонь блестел на стеклах его очков. Около тридцати человек прислушивались к их разговору, но никто, кроме Норы, не знал, что закипает сейчас внутри ее супруга. – Так ты любишь фейерверки, Гарри?

– Продолжающиеся целый час, – сказал он. – Официант, шампанское сюда!

Эрик медленно встал, выпячивая грудь, как бойцовый петух. Нора знала, что это опасный признак.

– Если ты так обожаешь фейерверки… что ж, ты получишь фейерверки. Наслаждайся приемом. Пей и улыбайся. Мистер Конейс, вы не поухаживаете некоторое время за моей женой? Я скоро вернусь. – И не успела Нора спросить, куда он собрался, как Эрик широким шагом быстро пересек лужайку, возле которой были припаркованы автомобили, сел в «Роллс-Ройс», развернулся и поехал к воротам Эшерленда.

Оркестр вновь заиграл, и в течение следующего часа или около того Нора беседовала с мистером Конейсом о социальной обстановке в Вашингтоне. Гарри Сандерсон постепенно сползал со своего стула. Двое гостей прыгнули в озеро прямо в одежде. Кто-то достал пистолет и принялся палить по висящим фонарикам.

Беседа, которую вела Нора, была прервана ревом подъезжающих машин. Между деревьями замелькал свет фар. К Лоджии приближались три грузовика Эшеров, каждый из которых тянул за собой что-то, покрытое брезентом. Они остановились на дороге в тридцати ярдах от столов. Она услышала мужской голос. Он напоминал голос Эрика, но она не была в этом уверена. Из грузовиков стали вылезать люди. Из темноты появился Эрик, возвращавшийся к гостям, и Нора встала со своего места.