Роберт МакКаммон - Час волка

Шли недели и месяцы, и Михаил чувствовал, что в нем остается все меньше и меньше человеческого. У него не было потребности в том хруп– ком белом теле; четыре лапы, когти и клыки теперь его вполне устраи– вали. Шекспир, Сократ, высшая математика, немецкий, латинский и анг– лийский языки, история и религия: все это принадлежало другому миру. В той жизни, которую теперь вел Михаил, основным предметом было выжи– вание. Не выучить этот урок значило умереть.

Зима пошла на излом. Затем вьюги сменились ливнями, в лесу поя– вилась молодая зелень. Однажды утром, возвратясь с охоты, Михаил об– наружил обнаженного старика с белой бородой, сидевшего над расселиной на корточках возле кучи булыжников. Виктор ежился на солнцепеке, лицо его было морщинистым и бледным, но он взял свою долю убитой крысы и съел ее сырой. Он смотрел на поднимавшееся в небо солнце, но его ян– тарные глаза не светились. Он чуть выставил вперед одно ухо, будто слышал в отдалении знакомые звуки.

– Рената? – позвал он слабым голосом.– Рената?

Михаил лежал на брюхе рядом, на булыжниках, пережевывая пищу и стараясь не слышать дрожащий голос. Через некоторое время Виктор за– крыл лицо ладонями и заплакал, и сердце у Михаила заныло.

Виктор глянул вверх и, казалось, в первый раз увидел черного волка.– Ты кто? – спросил он.– Ты кто?

Михаил продолжал есть. Он-то знал, кто он.

– Рената? – опять позвал Виктор.– А, вот и ты.– Михаил увидел, как Виктор слабо улыбнулся, обращаясь в воздух.– Рената, он думает, что он волк. Он думает, что останется здесь навсегда и будет бегать на четырех лапах. Он забыл, какое он на самом деле чудо, Рената, что внутри-то он человек. И после того, как я обращусь в прах и уйду ту– да, где ты, он думает, что он все еще будет здесь, охотясь за крысами на обед.– Он коротко рассмеялся, делясь шуткой с духом.– Подумать только, ведь я часами вдалбливал знания в его голову! – Его слабые пальцы пощупали темный шрам на плече и коснулись твердого очертания пули, все еще сидевшей там. Потом он перевел внимание на черного вол– ка.– Превращайся обратно,– сказал он.

Михаил вылизывал крысиную косточку и не обратил на него внима– ния.

– Превращайся обратно,– повторил Виктор.– Ты же не волк. Превра– щайся обратно.

Михаил ухватил зубами маленькую голову, челюстями разгрыз ее и полакомился мозгом.

– Рената тоже хочет, чтобы ты превратился обратно,– сказал Вик– тор.– Слышишь ее? Она к тебе обращается.

Михаил слышал ветер и голос этого сумасшедшего человека. Он за– кончил есть и облизал лапы.

– Боже мой,– тихо сказал Виктор.– Я, наверно, схожу с ума.– Он встал, вгляделся в расселину.– Но я не настолько обезумел, чтобы по– лагать, что я действительно волк. Я – человек. И ты, Михаил, тоже. Превращайся обратно. Пожалуйста.

Михаил и не собирался. Он лежал на брюхе, следя за кружившими в вышине воронами, и хотел, чтобы какая-нибудь из них упала ему прямо в зубы. Он не хотел ощущать запах Виктора, это слишком напоминало ему про расплывчатые фигуры с ружьями.

Виктор вздохнул, понурил голову. Медленно и осторожно он начал спускаться со скалы, тело его хрустело в суставах. Михаил встал и по– лез за ним, чтобы предохранять его от падения.– Не нужна мне твоя по– мощь! – закричал Виктор.– Я – человек, и в помощи твоей не нужда– юсь! – Он спустился со скалы в пещеру, вполз в нее и лег, свернув– шись, уставившись в пустоту. Михаил скрючился на выступе перед пеще– рой, ветерок ерошил его шерсть. Он следил за воронами, кружившими в небе подобно черным бумажным змеям, и во рту у него выделялась слюна.

На весеннем солнце лес пробуждался. Виктор не превращался в вол– ка; Михаил не превращался в человека. Виктор все больше слабел. Хо– лодными ночами Михаил влезал в пещеру и ложился к нему, согревая его теплом своего тела, но сон Виктора был хрупок. Его постоянно мучили кошмары и он вскакивал, зовя то Ренату, то Никиту, то еще кого-нибудь из ушедших. В теплые дни он взбирался на скалу над расселиной и там замирал, глядя в сторону подернутого дымкой западного горизонта.

– Ты должен уехать в Англию,– говорил Виктор черному волку.– Именно так, в Англию.– Он кивнул головой.– В Англии люди цивилизован– ные. Они не убивают детей.– Он дрожал; даже в жаркие дни его плоть была холодна, как пергамент.– Ты слышишь меня, Михаил? – спросил он, и волк поднял голову и уставился на него, но не ответил.

– Рената? – Виктор говорил в воздух.– Я ошибался. Мы жили по– волчьи, но мы – не волки. Мы – человеческие создания, и мы принадле– жим тому миру. Я ошибался, когда держал всех здесь. Ошибался. И каж– дый раз, когда я гляжу на него,– он показал на черного волка,– я по– нимаю, что поступал неправильно. Для меня уже слишком поздно. Но не для него. Он может уйти, если хочет. Он должен уйти.– Он покрутил сцепленными худыми пальцами, будто бы пытался найти, а затем словно бы нашел решение проблемы.– Я боялся мира людей. Я боялся боли. И ты тоже, Рената, верно? Я думаю, мы все боялись. Мы могли бы уйти, если бы решились. Мы могли бы научиться тому, как выжить в тех диких усло– виях.– Он поднял голову в сторону запада, в сторону невидимых дере– вень, поселков и городов за горизонтом.– О, там – ужасные места,– ти– хо сказал он.– Но именно там место Михаилу. Не здесь. Вовсе не здесь.– Он оглянулся на черного волка.– Рената говорит, что ты должен уйти.