Роберт МакКаммон - Час волка

Спал он очень мало; каждый день и каждая ночь приносили новые открытия, новые события, увиденные глазами, которые ничего не упуска– ли. Предметы, обычные для человеческого глаза, становились откровени– ем для видения волка: дождь был потоком мерцавших красок, следы мел– ких животных в высокой траве были очерчены слабым голубым свечением от тепла тел, сам ветер казался загадочным живым существом, разносив– шим информацию о жизни и смерти других по всему лесу.

И луна. Ох уж эта луна!

Волчий глаз видел ее совсем по-другому. Бесконечно привлекатель– ная серебристая дыра в ночи, иногда окаймленная ярко голубым, иногда багрово, иногда оттенком, не поддающимся описанию. Лунный свет падал серебряными стрелами, освещая лес как собор. Это было самое красивое сияние, какое когда-либо видел Михаил, и в этой благоговейной красоте волки – даже трехногий Франко – собирались на высоких скалах и пели. Песни были гимнами, в которых печаль смешивалась с радостью. Мы жи– вем, говорилось в них, и хотим жить в веках. Но жизнь преходяща, как преходящ свет луны на небесах, и глаза волков и людей обязательно по– тускнеют и закроются.

Но мы все же поем, поем, пока есть еще такой свет, как свет лу– ны!

Михаил бежал уже просто ради захватывающего удовольствия бегать. Иногда, когда он возвращался в человечье обличье после многих часов, проведенных на лапах, ему бывало трудно удерживать равновесие на двух ногах. Они были слабыми белыми подпорками и их нельзя было заставить бежать так же быстро. Скорость – вот что влекло Михаила; способность двигаться рывками правых и левых лап, действуя хвостом как рулем, удерживая равновесие на поворотах. Виктор стал жаловаться, что он слишком восторгается возможностями своего тела и пренебрегает заняти– ями. Не только изменение обличья было чудом природы, говорил Виктор; им был еще и мозг в черепе волка, который мог следовать за запахом подраненого оленя по ветру – и в то же самое время декламировать Шек– спира.

Михаил проскочил сквозь кусты и нашел прудик в углублении, окай– мленном камнями. Прохладный ветерок от воды в такой жаркий пыльный день был полон притягательности. Некоторые вещи человечий мальчик мог делать лучше, чем волк, и одной из них было плавание. Он покатился по мягкой траве просто ради доставляемого этим удовольствия, потом, за– пыхавшись, лег на бок и отдался превращению. Как оно точно происходи– ло, для него все еще оставалось загадкой: оно начиналось с представ– ления себя мальчиком, точно также, как он воображал себя волком, ког– да желал превратиться в другом направлении. Чем более всеобъемлюще и детально он представлял себе свое облик, тем быстрее и легче происхо– дило превращение. Это было вопросом сосредоточенности, тренировки мозга. Конечно, трудности были, иногда отказывались подчиняться то рука, то нога, а однажды голова у него заартачилась. Подобные вещи вызывали большое веселье других членов стаи, но весьма заметное недо– вольство самого Михаила. Однако с практикой он становился все более умелым. Как говорил ему Виктор, Рим не один день строился.

Михаил прыгнул в воду, и она сомкнулась над его головой. Он вы– скочил, задохнувшись, а потом изогнулся белым телом и нырнул в глуби– ну. Когда он коснулся каменистого дна, то вспомнил, как и где он впервые научился плавать: еще ребенком, под присмотром матери, в большом закрытом бассейне в Санкт-Петербурге. А был ли он там в дей– ствительности? Был ли он розовощеким застенчивым малышом, носившим рубашки с высокими воротничками и бравшим уроки игры на фортепиано? Сейчас это казалось таким далеким, незнакомым миром, и лица всех лю– дей, живших в том мире, почти стерлись из его памяти. Реальной была только его теперешняя жизнь в лесу.

Он в несколько гребков доплыл до берега и, когда замотал голо– вой, стряхивая с волос воду, услышал женский смех.

Изумленный, он оглянулся и увидел ее. Она сидела на камне, в солнечном свете ее длинные волосы отливали золотом. Олеся была такая же обнаженная, как и он, но ее тело было куда более интересным.

– Ну-ка, гляньте-ка! – поддразнивая, сказала она.– Какого песка– ря я тут обнаружила!

Михаил запрыгнул в воду.

– Что ты делаешь тут?

– А что ты делаешь там?

– Плаваю,– ответил он.– А что? Как это выглядит?

– Глупо. Прохладно, но глупо.

Она не умеет плавать,– подумал он. Не шла ли она за ним от бело– го дворца?

– Плавать прохладно,– сказал он ей.– Особенно после бега.