Роберт МакКаммон - Час волка

Грохоча, поезд влетел в восточный туннель и продолжил свое дви– жение к Минску. Одинокий красный фонарь мотался из стороны в сторону на буфере последнего товарного вагона. Дым, расползавшийся вдоль ов– рага, отдавал горьковатым запахом гари. Михаил вошел в него, следуя вдоль рельсов, все еще ощущая жар промчавшегося поезда. Пепел еще вихрился у земли ночными умиравшими звездочками.

– Никита! – позвал он.– Где…

На него прыгнула сильная темная фигура. Черный волк придавил ла– пами плечи Михаила и сбил его на землю. Потом волк поднялся, встал Михаилу на грудь, раскосые глаза уставились на его лицо, пасть рас– крылась, показывая блестящие белые клыки.

– Прекрати,– сказал Михаил. Он ухватил морду Никиты и оттолкнул в сторону волчью голову. Волк зарычал, щелкнув челюстями у его носа.– Ты перестанешь? – потребовал Михаил.– Ты же сейчас меня раздавишь!

Волк опять обнажил клыки, прямо перед носом у Михаила, а затем из пасти выскочил влажный розовый язык и лизнул его лицо. Михаил взвизгнул и стал сталкивать с себя зверя, но весил Никита немало. На– конец Никита соскочил с груди Михаила, и мальчик уселся, предчувст– вуя, что на следующее утро найдет у себя на коже оставленные лапами синяки. Никита стал бегать кругами, щелкая челюстями в охоте за соб– ственным хвостом, просто ради веселья, а потом прыгнул в высокую тра– ву на краю оврага и стал кататься по ней.

– Ты ненормальный! – сказал Михаил, вставая на ноги.

Пока Никита катался по траве, тело его стало опять менять облик. Слышалось потрескивание растягивающихся сухожилий, костей изменяюще– гося скелета. Никита слегка взвизгнул от боли, и Михаил отошел на не– сколько саженей, чтобы оставить его в одиночестве. Секунд через трид– цать или около того Михаил услышал, как Никита спокойно сказал:

– Вот черт.

Монгол прошел мимо Михаила, взбираясь по склону к своей брошен– ной одежде.

– Я опять сбился в момент изменения этих чертовых ног,– сказал он.– Они всегда мешают.

Михаил пошел вровень с ним. Черный дым сейчас уже вымывало из оврага, а с ним и жженый железный запах цивилизации.

– Я не понимаю,– сказал он.– Чего ты пытаешься добиться?

– Я тебе говорил. Быть быстрым.– Он глянул назад, в ту сторону, куда ушел поезд.– Завтрашней ночью он вернется. И еще через ночь. Я буду пробовать.

Он дошел до своей одежды, поднял ее и накинул на плечи. Михаил бессмысленно наблюдал за ним, все еще не совсем понимая.

– Виктор расскажет тебе, если попросишь,– сказал Никита.– Он го– ворит, что старик, водивший стаю до того, как в ней появился Виктор, помнил такого, кто мог волевым усилием совершить превращение за двад– цать четыре секунды. Можешь себе представить? Из человека в волка за двадцать четыре секунды? Самому Виктору не удавалось сделать это быс– трее чем за тридцать секунд! А я… ну, а мне остается только завидо– вать.

– Ну, что ты. Ты же резвый.

– Недостаточно,– с жаром сказал Никита.– Я не самый быстрый, я не самый сильный, я не самый ловкий. Всю жизнь, даже когда я был мальчишкой твоего возраста и надрывался в угольной шахте, я хотел быть хоть в чем-нибудь особенным. Если слишком долго работать на дне угольного колодца, то мечтаешь стать птицей. Может быть, у меня так и сохранилась эта мечта, потому что иногда я хочу, чтобы мои ноги пре– вратились в крылья.

– Какая разница, самый ли ты быстрый или…

– Для меня разница есть,– перебил он.– Это дает мне цель. Пони– маешь? – Он продолжил, не дожидаясь, отзовется ли Михаил.– Я часто хожу сюда летом, но только по ночам. Я не хочу, чтобы машинист меня увидел. Я становлюсь быстрее, но только ноги у меня так и не научи– лись летать.– Он показал жестом вдоль рельсов в сторону дальнего вос– точного туннеля.– Я рассчитываю однажды, в одну из ночей, обогнать поезд. Я начну отсюда как человек, и до того, как поезд достигнет другого туннеля, я хочу пересечь пути перед паровозом как волк.

– Пересечь пути?

– Да. На четырех лапах,– сказал Никита.– Теперь нам надо бы по– скорее найти какую-нибудь еду для стаи, иначе придется искать ее всю ночь.

Он двинулся вдоль путей, вниз по склону на восток, и Михаил по– шел следом. Не далее полуверсты от того места, где Никита начал гнаться за поездом, они нашли сбитого кролика, лежавшего на рельсах. Он был еще свежим, его глаза вылезли из орбит, как будто все еще за– гипнотизированные светящимся желтым шаром чудовища, прошедшего над ним. Кролик был мелкой находкой, но все же это была еда. Никита под– цепил его за уши и так и понес, помахивая им как поломанной куклой, когда они продолжали поиск.