Иннокентий Соколов - Бог из глины

Она кричала, выбираясь из перевернутой машины, путаясь в ремнях безопасности (в последний момент, перед тем, как автомобиль начало заносить, она успела машинально защелкнуть блестящую никелем железку ремня), ощупывая дверь в поисках ручки.

Сбоку раздался хрип. Надя развернулась, и наткнулась на кристально чистый взгляд Степана. Его лицо было в крови, но, тем не менее, он держался молодцом. Или пытался держаться.

— Беги! — прошептал он одними губами. — Беги, детка, не задерживайся…

Надежда вывалилась из машины, и поползла прочь, не оглядываясь. Впрочем, нет, один раз она все же обернулась, когда услышала дикий крик и почти сразу же торжествующий рев существа. Потом она бежала вдоль дороги, даже и не думая о том, что для существа, способного догнать машину, вряд ли окажется проблемой поймать жалкую дуреху, что плетется с трудом перебирая отяжелевшими бедрами, медленно удаляясь от того места, где страшный монстр устроил себе пикник.

Она бежала, что-то крича, неразборчиво, отчаянно, задыхаясь от холода, до тех пор, пока не свалилась в снег лицом, и даже тогда, уносясь прочь из зимнего леса, Надежда твердила самой себе:

— Это сон, страшный сон…

Надя выбиралась из кошмара, как из зловонного болота, выкарабкивалась и тонула вновь в темной жиже, нелепо причитая, повизгивая и поскуливая, словно пытаясь вымолить прощение у неведомого божества, в глазах которого, она казалась лишь назойливой мухой. И даже некоторое время спустя, проснувшись в теплой постели, она все еще слышала нечеловеческий крик полный боли и страдания.

А потом было утро.

Некоторое время она лежала в постели, созерцая потемневший от пыли, давно не беленый потолок. Зимнее утро стучалось в ставни, порывами ветра, и царапаньем снежинок, что ломали острые грани об равнодушные стекла окон.

Надежда скосила взгляд — Сергей безмятежно развалился на всю свою половинку кровати, широко раскинул руки. Он спал, и на его лице застыло неопределенное выражение, словно он был счастлив и одновременно страшился этого.

Это его дом, и здесь он чувствовал себя в порядке, в отличие от нее. Высокие потолки, огромные комнаты, старинная мебель, что впитала дух ушедших времен — все это тяготило, давило на психику.

А еще эти сны. Проклятые кошмары — многие ночи были наполнены ими, и белые простыни, пропитанные потом, стали непременным атрибутом ночных приключений. Там, в этих снах, все казалось насквозь фальшивым, и, тем не менее, погружаясь в тревожное ожидание исхода, Надя каждый раз, поднимала выше планку, за которой могло окончиться ее терпение. Словно ее готовили к тому, что однажды, она столкнется лицом к лицу с настоящим ужасом, перед которым померкнут все кошмары, станут досадным воспоминанием, не более.

(Ты втянулась, Надежда, вот и весь сказ!)

Надя выбралась из постели, чувствуя странную усталость (словно всю ночь занималась бегом на длинные дистанции), и, передвигаясь по комнатам, словно сонная кошка, она даже не обращала внимания на мелочи, что в изобилии водились вокруг:

Засохшая сосновая иголка, она забилась в щель между полом и ножкой трюмо…

Подсыхающая лужица у самой кровати, словно растаял снежок, заброшенный чей-то умелой рукой…

И грязный, смазанный отпечаток на полированной поверхности шкафа, словно кто-то небрежно распахнул дверцу, не то, выбираясь, не то, наоборот, скрываясь в шкафу, среди разного белья и прочей всячины, что так любят прятать на полках усердные домохозяйки…

Возможно, всему этому бы и нашлось рациональное объяснение — было бы желание. Так пожелтевшая иголка, могла остаться с прошлого нового года, лужица у кровати — дрогнула рука, когда Надя пыталась отпить воды из стакана, что стоял на тумбочке, и, конечно же, отпечаток на шкафу принадлежал ей самой. Подобные объяснения казались не лучше и не хуже других, и в них не было ничего сверхъестественного, вот только Надежда вряд ли стала забивать голову подобной чушью. С нее оказалось довольно и того, что она увидела этим зимним утром, когда подошла к картине, чтобы рассмотреть ее, наконец, внимательнее.

Корабельная роща — изящная подделка маслом. Копия ничем не хуже оригинала. Вот только неизвестный художник допустил неточность, и Надежда, даже не будучи опытным ценителем, сразу же обратила не нее внимание.

Странно, как она раньше не заметила этого — цепочка следов, что начиналась от самого берега речушки, она вела в рощу. Отпечатки босых ступней, словно кто-то выскочил из воды, и помчался, не сбавляя скорости прямиком в темный лес.