Иннокентий Соколов - Бог из глины

Это же надо придумать! Существо в шкафу. Сергей растянул в ухмылке рот. Прямо фильм ужасов для впечатлительных подростков. Что-то такое было пару раз с ним, давным-давно, еще, когда он был ребенком. И то, он не был уверен в том, что это что-то было на самом деле.

(Существо, живущее в шкафу — острые коленки, волосатые лапы, с непременно длинными когтями, пасть, полная острых, как у акулы зубов, и конечно же глаза. Глаза-бусинки, что светят в темноте, словно два прожектора, хе-хе…)

Пожалуй, что-то все же было. Но оно покрылось белесым туманом, схоронилось под ворохом ярких впечатлений, эмоций, мыслей и бог знает еще чего.

(Хей, парень, ты стал быстро забывать ненужное, выбрасывать все из головы, и это хорошо. Ни к чему забивать голову разной всячиной!)

Да еще промелькнули перед глазами картинки детства, когда Сергей не надолго задержался на чердаке, но, во-первых, он сам не был толком уверен что там, в пыльных коморках, среди разного хлама, действительно произошло хоть что-то, стоящее внимания, а во-вторых, даже если что-то все же и имело место там, в грудах барахла, то это просто…

— Просто привиделось, парень — вслух пробормотал Сергей, перепрыгивая через ступеньки.

Этой ночью Надежда разбудила его, вырвала из сладких объятий сна. Ему снилось что…

Вокруг была тьма. Много тьмы. Тьма была во всем, и даже он сам был частью этой тьмы. В мире, в котором он существовал, оставалась маленькая, вертикальная полоска света. Даже не света, просто в этом месте тьма не была такой густой. Она окрасилась в серые тона, не давала сосредоточиться. Он коснулся ее рукой. Острые когти пронзили серую тьму, и схватились за край. Край оказался шероховатым на ощупь, как кусок дерева.

Край дверки шкафа!

Он легонько толкнул ее. Дверь неохотно подалась, расширяя серую муть. Она скрипнула, и Сергею понравился этот звук. В нем было что-то ночное, потустороннее. Он снова толкнул дверку.

Там, за дверью открывался целый мир. Новый мир серых полутонов, очертаний, контуров, звуков. Чертов храп, запах пота, страха и утраченных надежд.

Надя не спала. Она чуть приподнялась, упершись локтями в матрац, и не сводила глаз со шкафа, пытаясь что-то рассмотреть в полутьме.

(Хей-хо, детка, а парень этот Я!!!)

Он толкнул дверь, и начал выбираться из шкафа. Это оказалось не так-то просто. Все из-за гребаной одежды, что лезла под руку, — он увязал в ней. Сейчас детка, потерпи немного…

Сергей смотрел на женщину в спальне. Ее грудь судорожно вздымалась, мелкие капли пота стекали по широкому (как у мамочки) лбу. В глазах было отчаяние. Много отчаяния… А еще в них, при желании, можно было увидеть ожидание.

Ожидание БОЛИ.

— Хей, детка… — бормочет существо, бормочет Сергей. — Я уже иду…

Эта гребаная сучка — она боится. Вся трепещет, испускает волны страха. Страх в ее карих глазах, в спутанных, похожих на паклю, волосах, в капельках пота, в затертой ночной рубашке, которую она не снимает годами.

— Будет больно, милашка, не без того… — бормочет существо, приближаясь.

О, это прекрасное чувство — знать, что тебя боятся. Что может быть прекраснее осознания своей власти. Знания, что одно движение твоего когтя, способно навеки остановить это маленькое трусливое сердечко.

Не такое ли чувство ты испытал теплым апрельским деньком, когда пытался сколотить лестницу, и эта сучка застала тебя с молотком в руках. Вспомни взгляд, полный тупого недоумения, когда она смотрела на прорехи в твоих штанах. Она так и не решилась спросить, откуда прорехи, хотя в ее глазах так и плескалось любопытство. Черт, да она просто изводилась, боясь задать самый главный вопрос.

— Какого черта, ты делаешь, парень?

И когда, раздражение охватило тебя так, что еще секунда, и ты бы зарядил ей молотком между глаз, чтобы только стереть с ее лица это коровье выражение, она что-то такое почувствовала. Почувствовал и ты. Это как маленькая голубая искорка, что проскакивает между двух оголенных проводов под напряжением. Короткое замыкание, вот что это такое. В то мгновение, эта искорка понимания пролетела между вами, и она испугалась. Поверь, парнишка-Сергей, эта сучка боялась тебя, и вы оба знали это.

Она попятилась, не сводя с тебя глаз, а ты стоял, крепко сжимая молоток, который на мгновение стал продолжением руки, и все твои мысли, они ведь были не о том, как ты будешь сколачивать эту гребаную лестницу. О, парень, ты думал совсем о другом.

(Как было бы хорошо врезать ей так, чтобы она навсегда прекратила эти свои штучки!)