Андрей Попов: Дверь в сказочный ад

Я сделал искусственную паузу перед ответом, желая убедить графа в том, что долго взвешивал свое решение, и коротко произнес:

– Вполне.

– Тогда осталась незначительная мелочь: заверить документы у нотариуса. Поверенный в моих делах отправится к нему немедленно, если у вас нет на то возражений.

Не хватало еще тормозить дело какими-то возражениями! Я тут же согласился, но вдруг заметил, что лицо графа покрылось зыбкой маской невнятных чувств. Казалось, он сильно о чем-то задумался. Он несколько раз кинул короткий взгляд в мою сторону, видимо, желая что-то сказать и в то же время не решаясь.

– Видите ли, мистер Айрлэнд, есть одна маленькая проблема… да впрочем, вся наша жизнь есть ни что иное, как нагромождение этих самых проблем…

Неплохое философское вступление, но я так и не понял, к чему он клонит.

– Этот замок, — продолжал граф, — имеет свои традиции, которые свято соблюдают все его владельцы на протяжении уже многих веков. Менлаувер чаще всего переходил по наследству от отца к сыну, но несколько раз был перепродаваем, меняя фамилию своих хозяев, и все… подчеркиваю — все без исключения с почтением относились к завещанию барона Маклина. Надеюсь, слышали о таком?

– Основатель замка. Говорят, он был ненормальным. — В этих словах я выложил все, что знал.

Граф опять задумался. В лучах утреннего света передо мной сверкнули два изумруда, и только теперь я сообразил, что это был цвет его глаз.

– Впрочем, называйте его как угодно, бог с ним. То, что он являлся странноватым чудаком, вполне вероятный факт, если учесть, что все мы таковыми являемся. Да ему это и простительно: ведь жил-то еще в тринадцатом веке и, согласно преданиям, всю жизнь увлекался магией, прослыв в свое время знаменитым колдуном… Во всяком случае, так гласит легенда.

– Уверен, что если бы он жил еще в тринадцатом веке до Рождества Христова и основал этот замок, то легенда несомненно приписала бы ему ранг падшего божества, сошедшего с небес или скинутого оттуда в междоусобице тамошних обитателей. А в летописи было бы написано следующее: «он создал Менлаувер лишь движением мысли, не пошевелив при этом ни единым перстом» .

Совершенно игнорируя мою саркастическую реплику, граф Каллистро продолжал собственную мысль:

– Так вот, помимо всего прочего барон Маклин являлся неплохим художником и собственноручно написал несколько портретов, повесив их в гостиной. Перед своей смертью он категорически заклинал всех будущих владельцев замка, чтобы никто из них не посмел снимать его произведения со стены и не делать им никакого вреда. И уже более шестисот лет, сохраняя первозданные краски и тона, эти портреты находятся на том месте, где были увековечены первым хозяином этого замка. Лишь горничной изредка позволяется стирать с них пыль.

…он закончил? Или еще нет? Во всяком случае шла затяжная пауза. Он искоса пытался уловить мой взгляд, не выражающий абсолютно ничего. А мне хотелось от души рассмеяться, честное слово! И только высокое светское положение моего причудливого компаньона, именуемого графом, не позволяло поддаться этому душевному порыву.

– Да бог с ними, с этими портретами! Пусть висят. Мне-то какое дело? Было бы из чего делать проблему!

– Вы хотите на них взглянуть, мистер Айрлэнд?

Я устало передернул плечами.

– Да нет, не к спеху…

– Вы должны на них взглянуть. И только тогда примите окончательное решение, — в голосе графа появилась повелительная интонация. Два изумрудных камня на миг исчезли под веками и появились вновь, уставленные прямо в мою сторону.

– Ну хорошо, пойдемте.

Миновав тяжелую габардиновую портьеру, мы оказались внутри гостиной, и я бросил испытывающий взгляд на стены, уже приготовив к делу свой острый язык циничного критика какого бы то ни было искусства. В ту же минуту язык мой налился свинцом и не желал даже пошевелиться. Я ожидал увидеть что угодно: откормленные физиономии английских королей, портрет самого Маклина, его любовниц, друзей-колдунов или подруг-ведьм, даже рисунки каменного века, но на самом деле увидел нечто сложновразумительное для ума и туговоспринимаемое для чувств. Какие-то секунды даже терзали сомнения: испугаться, рассмеяться или молча удивляться? Почему-то предпочел последний вариант. Увы, мое ленивое бездарное перо вряд ли окажется способным доходчиво передать ИСПЫТАННОЕ мною в первые мгновения. Постарайтесь сами поярче вообразить это в своей фантазии и, возможно, вам удастся пережить хотя бы долю чувства пережитого мной.