Андрей Попов - Дверь в сказочный ад

Ответом было лишь жалобное поскуливание и отчаянный вой. Кот мяукал так, словно его заживо кастрировали. Вселенная сжалась до размеров одного зала. Пол был землей, черный потолок — космосом, галлюцинирующие искры в моих глазах — звездами, а звери — богами, которым я бросил вызов. Проблема усугублялась тем, что их было шестеро, а я, хоть и превратился в настоящего демона, но оставался в одиночестве. Опыт предыдущих ночей говорил, что помощи ждать неоткуда.

Удары сотрясали даже стену, на пол сыпались куски штукатурки и тут же окрашивались в багровый цвет. Раскаленная до красна кровь капала с полотен, чуть ли не прожигая пол. В полуреальном свете корчились, кривлялись, неистовствовали от боли агонизирующие морды зверей. Так и не обретя плоть, они пытались уворачиваться от моих ударов, метаясь в тесных рамках. Их разбитые челюсти, слабым барельефом выступающие с полотен, скулили всякий раз, когда патрубок совокуплялся с ними чуть ли не в интимной близости. Слышался треск костей… нарисованных? Или уже рудиментарных? Очки медведя были уже давно разбиты и валяясь у моих ног. У них была одна цель: выпрыгнуть в реальный мир, стать объемными, а потом уже разделаться со мной. Но они постоянно вынуждены были отступать под натиском железной дубинки.

Портрет с изображением медведя вдруг сильно пошатнулся и рухнул вниз. Благо, в стрессовой ситуации я не теряю способности молниеносного соображения — тут же поднял его, кинулся в соседний зал, подбежал к камину и кинул шевелящуюся картинку в щупальца голодного пламени. Пылающий ад возбужденно зашипел, и следом раздался такой умопомрачительный рев, словно там жарили настоящего живого медведя. Из пасти камина прямо к потолку взметнулся салют огненных искр. Воздух смешался с запахом паленого мяса…

Злорадство с примесью сладкого торжества забродило во мне как некачественное вино. Я метнулся назад, в гостиную, и тут же понял, как пагубно даже мимолетное промедление. С одного из портретов в мир живущих уже свисала мохнатая лапа рыси. Ее морда, вся залитая кровью, словно вытягивая полотно наружу, обретала объемность и форму. Рев стоял такой, какого не услышишь даже на скотобойне. Настоящая какофония: истерическое хрюканье, агонизирующее рычание, пароксизмы волчьего завывания — все это вместе взятое походило на библейский конец времен. Кот, кажется, уже охрип. А из пасти бегемота несся настоящий ураган. Стены дрожали, и я думал, что вот-вот оглохну. Как будто всем пятерым всадили ножи в самые интимные места и стали их медленно проворачивать.

Вторая лапа рыси вынырнула в реальность, она уже готовилась спрыгнуть на пол. Опасность была столь велика и бездействие столь губительно, что я одним прыжком оказался рядом. Патрубок в руках вновь ожил, нанося несмолкаемые удары со всех сторон по ее черепу. Трещали ли при этом кости или само железо — не понять. Но что-то явно трещало…

– Подавились, сволочи?! Испробуйте на вкус собственные зубы! Твари! А чтобы не мучила жажда, запейте их кровью! В «господа», черти, выбились!

У рыси уже не было одного глаза, он полностью вытек. Неплохо… Пусть испытают хоть частицу того удовольствия, что они доставили мне!

Увы, в этом поединке и заключалась моя фатальная ошибка. Сосредоточив все внимание на одном звере, я совершенно забыл об остальных. Очнуться от мнимого торжества пришлось сразу же, как только рядом раздался тяжелый грохот. Пол покачнулся. И свет далеких канделябров, как свет мерцающих звезд, пару раз мигнул. Внутри мигом все опустилось, боевой дух угас. Патрубок, кажется, уже бесполезный, склонился вниз… Глуповатое сравнение, но я в этот момент чем-то походил на марионетку, которой разом перерезали все ниточки.

Передо мной стоял бегемот. Дыхание вырывалось из его ноздрей вперемешку с сопением и ненавистью. Его ночная пижама, уродливо напяленная на массивное тело, во многих местах порвалась и была вся в крови. Красные угольки глаз все больше раздувались, предвещая разгорающийся пожар. Стальные мышцы, обвивающие толстенные, как чурки, ноги, подергивались. На его портрете осталось лишь пустое полотно, забрызганное багровыми пятнами.

Понятно — это конец. Конец доблести и подвигам, а также бессмысленной войне с самой Бессмысленностью. Я сделал робкий шаг назад, затем второй, третий… Потом последовал мощнейший удар, после которого все погасло. Время выключили. Или где-то оборвались провода, по которым оно текло в наш мир. Я потерял способность что-нибудь видеть или воспринимать…