Дмитрий Герасимов - Крест в круге

Из множества одинаковых дверей он безошибочно выбрал одну и остановился перед ней, рассеянно скользнув взглядом по табличке с надписью «Старшая медсестра». И только теперь, замешкавшись на пороге, Борис вдруг удивился финалу своего безумного торопливого путешествия:

«Что… что это? Зачем… Зачем я сюда пришел? Как все неожиданно… и странно».

– Я понимаю, – вдруг донесся до него из-за двери взволнованный голос Циклопа, – что все это кажется неожиданным и странным. Но вы – наша единственная надежда.

– Что я должна сделать? – спросил женский голос.

– Просто встретиться с ним, – услышал Борис голос Матвея. – Чтобы он поверил в то, что ничего не случилось, что не было той ужасной трагедии, перевернувшей его жизнь.

– Но я… – попыталась возразить женщина.

– Да неважно, – перебил ее Циклоп, – увидит или не увидит он в вас свою Галинку. Важно, что она работала именно здесь, в этих стенах, и что он ее до сих пор любит.

На секунду за дверью воцарилась тишина.

– Потрясающе… – вздохнула наконец женщина. – Семнадцать лет…

– Да, – подтвердил Матвей, – семнадцать. И все эти годы парень убежден, что это он убил свою Галинку.

– Вы замужем? – неожиданно спросил Циклоп.

– А дети у вас есть?

– У меня сын Коля. Ему девять лет.

За дверью снова воцарилась тишина. Было слышно, как льется вода из графина.

– Чего вы добиваетесь? – наконец спросила женщина. – Вы хотите, чтобы Борис вспомнил прошлое?

– Мы хотим, – терпеливо-назидательно ответил Матвей, – чтобы он забыл будущее…

– Что это значит?

– Ему кажется, – объяснил Циклоп, – что он знает будущее. Оно сплетается в его сознании с прошлым, образуя замкнутый круг.

– Скажите… – опять спросила женщина и в ту же минуту осеклась на полуслове, потому что дверь с шумом распахнулась, и бледный как мел молодой человек лет двадцати пяти, с тонкими чертами лица и темными, волнистыми волосами, слипшимися на лбу, переступил порог.

Все, кто находился в комнате, как по команде встали со своих мест. Борис смотрел на них с вызовом, и его глаза сверкали негодованием.

– Что здесь происходит? – проговорил он срывающимся голосом и перевел взгляд на Циклопа. – Николай Давыдович…

Учитель в замешательстве снял очки, повертел их и надел обратно.

– Видишь ли, Боря… – начал он.

– Борис? – перебила женщина и робко подалась вперед. – Боренька…

Ей было лет тридцать с небольшим. Светлые волосы, потускневшие от перекиси, были гладко зачесаны назад и убраны в пучок. На ее миловидном лице смешались страх, смущение и радость. Она шевелила губами, силясь подобрать нужные слова.

Но ее опередил Матвей. Он первым оправился от растерянности и произнес спокойно, словно складывая фразу из детских кубиков:

– Познакомься, Борис. Это твоя Галинка. Она не умерла.

Боря отступил на шаг, и в его глазах промелькнуло деланое удивление.

– Моя Галинка? – Неожиданно он прогнулся всем телом и фиглярски протянул ладонь опешившей женщине: – Очень приятно… Борис.

Циклоп досадливо щелкнул языком. Матвей отвел глаза в сторону.

– Знакомство закончено? – звонким от взорвавшейся обиды голосом продолжал Борис и, обведя дрожащим взглядом присутствующих, резюмировал: – Значит, закончено. Тогда – всего хорошего…

Циклоп сделал попытку остановить его, но Борис, вскинув руки, словно боясь запачкаться, выбежал вон.

Женщина продолжала стоять, в немом отчаянии уставившись на закрывшуюся дверь. Матвей зачем-то отер ладонь о пиджак и буркнул без особой уверенности:

– Все нормально. Так и должно было быть…

Борис быстрым шагом шел по ночному Ташкенту. Мысли больше не путались в голове, не дрожали от ветра, не мчались за ним в сумасшедшей погоне. Они вдруг стали ясными, как прозрачное небо, повисшее над городом.

Удивительно, но он уже не чувствовал той сладкой, ноющей обиды, которая плеснула ему в сердце перед дверью в больничном коридоре. Он все еще не понимал, зачем Циклопу и Матвею понадобилось подсовывать ему фальшивую Галинку, с какой неведомой целью они подговорили незнакомую женщину, работающую в той самой больнице, где когда-то погибла его любимая, назваться чужим именем. Но он чувствовал, что и учитель, и его друг уверенно шагают к только им известной цели.

«Они стремятся помочь мне , – убеждал себя Борис, – но – в чем? Какую проблему они разглядели в моей никому не заметной жизни? От каких напастей они хотят оградить меня? И меня ли? Может быть, наоборот, они стараются уберечь себя от несчастий, связанных со мной? «Мы хотим, чтобы он забыл будущее…» – странная фраза. Странная и пугающая своей решимостью, похожей на решимость человека, который борется с предопределенностью. С судьбой…»