Антон Фарб - Время Зверя

— Я тебе где велел быть?! — Шлеп. — На кой хрен ты в лес поперся?! — Шлеп. — Героем решил стать?! — Шлеп. — Сам захотел Зверя убить?! — Шлеп. — Инициативу проявил?! — Шлеп. — Ты хоть понимаешь, что мог его спугнуть?! — Шлеп…

— Хватит… — взмолился Гена и плаксиво добавил: — Перестаньте… Пожалуйста… Ну хватит…

Ахабьев прекратил экзекуцию, подтянул Гену к себе и тихо прошептал:

— А на кого ты людей в Сосновке бросил — ты подумал, герой?

Гена всхлипнул и утер струйку крови из носа. Ахабьев брезгливо оттолкнул его, снова приложив об дерево.

— Когда ты ушел в лес? — спросил Ахабьев. — Сразу после меня или позже? Капканы хоть расставил? Чего молчишь, сопляк? Отвечай, когда спрашивают!

За одну секунду Гена успел ударить Ахабьева трижды: первый удар пришелся коленом в пах, второй — головой в лицо, а третьим был сокрушающий двойной апперкот в печень и селезенку одновременно. Ахабьев отлетел на метр и рухнул на землю, скрючившись от боли и прижимая локти к бокам.

Дыхание у него перехватило, а рот наполнился солоноватой и теплой кровью. Нижняя половина лица онемела, губы распухли, и от режущей боли в промежности глаза лезли на лоб и хотелось кричать, но сначала надо было сплюнуть кровь, и набрать воздуха в легкие, а они горели огнем, а справа и слева, под самыми ребрами, бока сжимали тиски, и не просто сжимали — выдавливали из него внутренности, к горлу подступила тошнота, и Ахабьев испугался, что захлебнется собственной блевотиной, но понял, что скорее его доконает та острая, как игла, боль между ног, которая уже добралась до позвоночника и пронзила все тело…

«Ай да Гена… Ай да крокодил! — поразился Ахабьев, медленно приходя в себя и заново обретая контроль над разбитым телом. — Как он меня… ловко. Каратист хренов. За три секунды уработал…»

— Живой, гад? — злобным голосом осведомился Гена.

«Живой-живой, — подумал Ахабьев. — Живее всех живых… Ты подойди поближе — сам узнаешь».

— А ну встать! — рявкнул Гена, накручивая себя до бешенства. — Я кому сказал?!

Нервничает, щенок… Драться научился, а убивать — еще нет… Ахабьев медленно перекатился на спину и мысленно выругался. Гена решил не полагаться на свои навыки рукопашного боя и теперь сжимал в руках «тулку», направив ствол на Ахабьева.

— Встать немедленно!!! — заорал Гена, пустив в конце фразы петуха.

Ахабьев попытался сесть, но вполне натурально охнул, схватившись за бок, и завалился назад.

— Не могу… — сипло сказал он, астматически хватая воздух. — Ты же меня искалечил… Все нутро отбил…

Давай, подойди ко мне, протяни руку помощи… Ну же, где твоя совесть и снисхождение к побежденным? Еще два шага. Не больше. А потом я сломаю тебе колено и отберу ружье… Давай же! Я ведь уже не опасен…

— Хватит придуриваться, — процедил Гена. — Я все видел.

«И что он видел?» — заинтересовался Ахабьев, исследуя языком разбитую губу и сплевывая кровь.

— Я все видел, понял, ты?! — Парнишка снова сорвался на крик. — Я все знаю! И я тебя убью! Я смогу выстрелить в лежачего, не сомневайся! Я смогу!

А я и не сомневаюсь, подумал Ахабьев, глядя, как Гена вскидывает «тулку» к плечу. Ружье ходило ходуном, ствол мотало из стороны в сторону, а Гену трясло, как в лихорадке. Промахнется, неуверенно предположил Ахабьев. Если я откачусь в сторону, когда он начнет нажимать на курок — точно, промахнется. А перезарядить я ему не дам. Шею сверну гаденышу… Глотку вырву.

А если не промахнется?

— Послушай, — сказал Ахабьев, поднимая руку и заслоняясь от ружья беспомощным жестом. — Не делай глупостей. Все можно решить миром…

— Нет! Нельзя!!!

— Ты только не стреляй, хорошо? Давай поговорим. Просто погово… — Ахабьев осекся и оцепенел.

За спиной у Гены стоял Зверь.

«Человек не может превратиться в волка. Это аксиома. И можно долго рассуждать о биоэнергетике, гравитационном поле луны и генных мутациях, приводя заумные термины вроде „ликантропии“ или „тотемической трансформации“, ссылаясь на якобы исторические прецеденты и показания свидетелей, умерших пару веков тому назад — но опровергнуть эту аксиому невозможно.

Наука не допускает голословных утверждений. И вся та галиматья об экстрасенсах, черпающих энергию из космоса, и сильном биополе филиппинских лекарей, и циркуляции энергии „ци“ по организму галиматьей и останется, годной разве что для утешения самолюбия псевдоученых дураков, астрологов и прочих хиромантов. Настоящая наука здесь не при чем.