Г. Брюк: История, рассказанная перед концом света, или Черт с вами!

— Тогда, возможно, Аверченко может не беспокоиться? Его так много переводили…

— Ну, Аверченко легко переводится, — черт возвел к потолку мечтательный взгляд. — Какие он делает сосиски!

Он покачал головой, давая понять, что выразить словами вкус сосисок, которые делает писатель Аверченко невозможно.

— Какой соус! Какая чуд-десная разварная лососина а-ля натюрель!

— Послушайте! — спохватилась я. — А вот некий граф. С большими долгами. Где он окажется?

— Сударыня, — черт тоскливо поскреб загривок. — Я вынужден вас огорчить. Взыщите с него все, что можно, на земле.

— Но все-таки куда же он попадет? Это так странно!

— Понимаете, “нищие духом” — это очень общая формулировка. Для непосредственной оценки применяется другая, внутренняя категория, для служебного пользования. Она называется “ничтожество деяний”. Хороший нищий духом по этой части проходит безоговорочно. Если он все время, всю жизнь собирал святую воду, ха-ха-ха, постился, молился, ну, и прожил соответствующую жизнь — он гарантированно подходит. Но ведь вы, наверное, не будете очень жалеть?

— Нет. Не буду.

— К тому же, это приятно, все-таки. Особенно приятно поначалу, не зная деталей, когда кто-то попадает в рай. Правда же? Вы даже сможете его иногда видеть. У нас такая посадочная площадка большая и если туда выйти — видно, как они разлетаются по вечерам к своим… по своим делам.

Он вежливо покашлял в кулак.

— С крыльями, перепачканными манной кашей.

— Ему так пойдут белые крылья и белая ночная рубашка…

— Да, — согласился черт, — да. Выдадут ему пару крыльев. В кредит.

Тут я не выдержала и прыснула. Черт тоже засмеялся.

— Вы не представляете, какие там нравы.

— А какие у вас сроки кредитов?

— У нас? — поразился черт.

— Ой. У них! — поправилась я.

— У них кредиты вечные под проценты бесконечные, без залога, в морду без предлога.

— По-моему, — осторожно сказала я, — это самая удобная для него форма кредитования.

— О, как вы заблуждаетесь, — покачал головой черт. Хотя, конечно, это великолепная формула. Кредит у них — совсем не то, что вы думаете. У них ведь нет материальных ценностей.

— А под что же берут кредиты? — задумалась я. — Под какие-такие ценности? Какие-такие ценности могут быть у неудачливого жулика? Ах да, моральные… Несколько штук.

— Не моральные, — поправил меня черт.

— Но какие?

Черт опять вежливо покашлял.

— Дело в следующем, — сдерживая смех, начал он, — когда человек попадает туда… вот у нас все по-человечески: если ты поэт — ты поэтствуешь. Если ты любишь пиво — ты получаешь кружку с дыркой, полную пива. Если ты любил женщин — ты получаешь кучу женщин, но уже без… гм. Простите, графиня. У нас полный порядок во всем. Если ты мечтал о русалках — получаешь Стеллерову корову. Дюгоня. Представляете себе?

— Конечно.

— Да, — он удовлетворенно кивнул. — Мы вообще любим своих клиентов. Они — не клиенты. Они — хозяева. И делают, что хотят. Как и мы. Когда человек попадает туда — то его улучшают. По их мнению, он недостаточно хорош. Он хорош, но там нужно еще кое-что улучшить. Диета из манной каши без соли и сахара и без варенья, пахнущие нафталином и курятником крылья, искусственная пальмовая ветка, расстроенная дребезжащая арфа, долгие вечера у фонтана, нудные лекции, санитарные изоляторы для больных дизентерией — и все. Если ты получаешь кредит — ты получаешь кусок морали вперед. Затем ты отдаешь его, приближая свой образ к тому, который должен быть.

— Какой ужас! — я попыталась скрыть одолевшее меня хихиканье. — Ведь это жестоко!

Черт вздохнул так глубоко, что у него из пасти вырвалось пламя.

— Очень часто, — сказал он, с печалью глядя на пятно сажи, оставшееся на том месте, где раньше была скатерть, — к нам сверху поступают специальным транспортом специальные клиенты. Это люди, которым мы должны дать по другой щеке. Мы это делаем с большим удовольствием.

Он засмеялся потихоньку и продолжал:

— По одной щеке им дают там. Поступая к нам, они наперед подставляют другую.

На этом месте мой гость перестал сдерживаться, отсмеялся во весь голос и потом сказал:

— Это может продолжаться очень долго. Если ты взял в долг что-нибудь, например, крылья, или вообще взял кредит — то они будут издеваться над тобой до тех пор, пока ты не осознаешь, что отдавать его — хорошо. Им самим эти кредиты даром не нужны.

Он с удовольствием затянулся сигарой и продолжил:

— Господи, ведь самое удивительное, что у них ничего нет! Ха-ха-ха!