Г. Брюк - История, рассказанная перед концом света, или Черт с вами!

— Святую воду хорошо добывать у домохозяек-любительниц смотреть телевизор, бабушек и тетушек. Они держат ее в своих кладовках, чтобы брызгать в лицо, например, плачущим внукам, а также вообще пить для общего оздоровления, выведения шлаков и предупреждения онкологических заболеваний.

Черт задумался.

— Видите ли, хе-хе-хе, Елена Федоровна, нищие духом вообще не касаются нашего ведомства. Это все прямиком туда, на арфе играть.

Говоря все это, он постепенно начал похохатывать.

— Мы и при жизни к таким не можем иметь касательства, — продолжал он. — Что у них там налито в баночке — нас совершенно не интересует! А святая вода — вещь редкая, она получается дистиллированием доминиканских монахов. Если дистиллировать бенедектинцев, то получается бенедиктин. Он, конечно, святой, но его очень жалко тратить на сковородки. Мы часто его присваиваем себе — делать нечего. А то от попов вообще никакого толку: надистиллируешь пробирочку кагора, и все. И то почему-то луком пахнет.

Я сочувственно покивала.

— Вы не представляете, как у нас трудно, — пожаловался черт. — Я вот сейчас у вас сижу, чай пью. Мне хорошо. Прохладно — в меру. А вот (вы извините меня?) у вас шампуня нет?

— А вам, — я тоже начала хохотать, — вам какой?

— Ну, я, — смутился черт, приглаживая космы на лбу, — я когда на землю прихожу, я первым делом… У нас такие есть, что и в парикмахерские ходят. Но тут тоже проблема. Понимаете, раньше было много парикмахеров, которые страдали белой горячкой. Лет сто назад, сто пятьдесят. Вот как он попадет в запой, мы — шасть! — к нему. Ведь он же не понимает ничего: что черта постричь, что какого-нибудь мещанина рижского. А сейчас таких нет. Сейчас один выход: надо искать совершенно безмозглых девиц. Они тоже могут и хвост причесать, и все сделать, но они не умеют ничего.

— Как я вас понимаю.

— Ужасно устаешь от этого, — согласился черт. — Вы меня понимаете, да? Это хорошо.

Он прошел в ванную.

— Ничего?.. — он стыдливо обернулся. — У меня зубная щетка своя, а вот пасту вашу… можно попользоваться?

— Да пожалуйста! — ответила я, не в силах скрыть восторга.

— Благодарю вас, — сказал черт и засмеялся мягким смешком, как смеются очень воспитанные, но стеснительные люди, редко бывающие в обществе.

— А то, вы знаете, мы вас не забудем, — он открыл кран и неожиданно рявкнул: — Да!

Я вздрогнула. Я стояла за дверью, чтобы не подглядывать, как он умывается (мужчина, все-таки, хоть и черт!) и, конечно, подглядывала за ним в щель. Я увидела, что он разговаривает с кем-то, протянув волосатую лапу. На стене — я не смогла отказать себе полюбопытствовать — на стене моей ванной материализовался самый настоящий телефонный аппарат с черной эбонитовой трубкой.

— Да! — говорил тем временем черт уже совершенно другим голосом. — Две сковородки здесь. Да. Пошел в ****!

Он послушал, что скажет его собеседник и тон его сделался мягче.

— Да уж какие есть. Сам ты застрял, собака. Ладно. Да. Да. Да. Да.

Черт положил трубку и сделался опять любезным.

— Можно я еще шампуня в баночку наберу? — попросил он, по-видимому, очень стесняясь.

— Давайте, я вам целую отдам. У меня как раз новый.

И тут увидела, как он вздохнул.

— Ничего, что фруктовый? Вам подойдет?

— Да, — с некоторым изумлением ответил он. — Даже очень. Все лучше, чем щелоком.

— Возьмите мыла кусочек.

— Ой, спасибо! — черт опустил мохнатые ресницы на свои багровые щеки. — Я только боюсь, как бы вас от нас не забрали.

При этом голос его сделался томным.

— Уж больно вы…

— Не волнуйтесь, — уверила я.

Мы засмеялись.

— Я знаю, что про нас рассказывают, — добавил он, торопливо намыливая щеки и двумя пальцами вытаскивая из стакана на полке безопасную бритву. — Но это все неправда. Про вас, журналистов тоже всякие ужасы рассказывают, а вы же знаете, вы люди совсем не страшные.

Он захихикал прежним заговорщическим хихиканьем, вытер физиономию поданным ему полотенцем и мы вернулись на кухню.

— Привет вам от вашего бывшего шефа, — кстати добавил черт.

Я ахнула.

— Когда же он успел?

— Да вот, как-то, начали было повышение оформлять, все как-то руки у начальства не доходили — и смотри, инсульт. Кондратий.

— И как он…?

— С шефом с вашим был бардак. Дергали его туда-сюда — обхохочешься. Но это, слава богу, заранее был решено, так что я его ждал. Ну, не я, но тоже, так сказать… ждал, в общем. А то, знаете, бывает смешно: прилетит этот придурок с крыльями, и мы тащим: один за одну ногу, другой — за другую. Уж это главное — вытащить к нам. Там потом разберутся промеж себя. Сейчас эти со всякими реаниматорами дошли не знаю, до чего.