Морис Ренар - Доктор Лерн, полубог

При виде брата и отца в глазах сумасшедшего блеснул сознательный радостный огонек и на губах апатичного до того лица появилась радостная улыбка. У меня мелькнула надежда, что его рассудок вернулся… Но он опустился на колени и начал лизать им руки, издавая какой-то непонятный лай. Брату не удалось добиться ничего больше. Попытки отца тоже ни к чему не привели. Затем они поднялись, чтобы распроститься с Лерном.

Дяди заговорил снова. Я понял, что они отказываются от чего-то вроде завтрака или обеда. Дядя не настаивал, и все вышли.

Вильгельм взвалил сундук Донифана на козла повозки.

— Николай, — сказал мне Лерн, — я провожу их до станции. Ты останешься здесь с Иоанном и Вильгельмом. А мы с Карлом вернемся пешком. Я поручаю тебе весь дом, — добавил он весело.

И он крепко пожал мне руку.

Что он, издевался надо мной, что ли? Хороша власть под надзором двух сторожей!

Все влезли в повозку: впереди Карл с сундуком, сзади дядя с сумасшедшим vis-a-vis здоровых Мак-Беллей.

Дверца уже захлопнулась, как вдруг Донифан вскочил с лицом, искаженным от ужаса, точно он увидел перед собой смерть, натачивающую свою косу: из лаборатории послышался вой, который можно было узнать из тысячи… Сумасшедший показал пальцем на лабораторию и ответил Нелли таким продолжительным звериным воем, что мы все побледнели от мучительного ужаса и… ждали конца его, как избавления.

Лерн закричал, нахмурив брови, грубым голосом:

— Vorwarts! Карл! Vorwarts! — и, без стеснения, одним грубым толчком усадил своего ученика на скамейку. Повозка двинулась с места. Сумасшедший, упав на место, смотрел вокруг себя испуганным взглядом, точно под ударом непоправимого несчастья.

Мне вспомнился ужасающий Неизвестный. Он бродил вокруг, все ближе и ближе; на этот раз я почувствовал его прикосновение.

Издали вой доносился все громче и протяжнее, г. Мак-Белль почти закричал:

— Но! Nelly! where is Nelly?

Дядюшка ответил:

— Nelly is dead!

— Роог Nelly! — сказал г. Мак-Белль.

Хотя я и был полным невеждой, все же этот примитивный диалог я понял. Ложь Лерна возмутила меня: сметь утверждать, что Нелли умерла! Что это не ее голос! Какое лицемерие! — ах, почему я не закричал этим флегматичным людям: «Остановитесь! Над вами смеются! Здесь происходит что то страшное…» — да, но вот ч т о происходит, я и сам не знал и Мак-Белли приняли бы меня тоже за сумасшедшего…

А наемная лошадка плелась медленной рысцой и увозила их к воротам, у которых стояла Варвара, чтобы запереть их. Донифан сел на свое место. Против него сидели отец и брат, сохраняя на лицах выражение холодного достоинства; но когда повозка повернулась в воротах, я увидел, как спина внезапно согнувшегося отца задрожала сильнее, чем должна была бы дрожать от встрясок мощеной дороги.

Старые скрипучие ворота захлопнулись.

Я убежден, что и брат зарыдал немногим позже.

Иоанн и Вильгельм ушли.

Не собирались ли они избавить меня от своего общества? Я проследил их вдоль пастбища по пути к лаборатории, откуда все еще продолжали доноситься стоны Нелли: они, вероятно, пошли туда, чтобы заставить ее замолчать. И действительно, она замолчала, как только помощники вошли во двор. Но против моего ожидания, они вместо того, чтобы вернуться в замок сторожить меня, закурили сигары и спокойно расположились, по-видимому, для продолжительного отдыха. Сквозь открытое окно их квартиры я видел, как они, сняв пиджаки, расселись в кресла и стали дымить, как океанские пароходы, приготовляющиеся к отходу от пристани.

Когда их планы сделались для меня очевидными, я, ни на секунду не задумавшись, поступают ли они так против воли Лерна или же по его желанию, за версту от мысли, что они, куря у открытого окна, исполняют шаг за шагом его предписания — немедленно отправился к хижине с инструментами.

Через несколько минут я уже старательно разрывал землю вокруг старого башмака; впрочем, теперь могу сказать: вокруг ступни.

Она торчала носком кверху в середине воронки, в которой сохранились еще следы от ногтей Донифана, хотя было видно, что и до этого кто-то царапался там. Но по этим старым следам, следам от могучих когтистых лап, видно было, что они были оставлены какой-нибудь огромной собакой, по-видимому, Нелли, в то время, когда ей не запрещалось свободно и без надзора бродить по парку.

За ступней показалась небрежно зарытая нога. Я старался уверить себя, что это остаток анатомического препарата, но тщетно.

Вслед за ногой появился полосатый торс, а затем и остальные части еле прикрытого одеждой трупа, очень плохо сохранившегося. Его зарыли вкось: голова, помещавшаяся ниже ног, еще не была видна. Дрожащими руками я продолжал раскопки, освободил от земли голову и увидел черные до синевы бакенбарды, густые усы и, наконец, все лицо…