Александр Бушков - Рельсы под луной

И закончили мы войну тем же «заговоренным» экипажем – что меня окончательно убедило в некоторых догадках…

Да, а сапог мне эта сволочь попортила качественно: почти от верха до каблука словно четырьмя ножами резануло, насквозь, только кожу не задело. Ну, проявил солдатскую смекалку, подкатил к старшине кое с чем трофейным, новые получил.

Теперь, когда всему конец, и войне тоже, можно объяснить, почему я поначалу его нисколечко не испугался.

В тех местах, откуда я родом, о мохнатых лесных людях говорили, так можно выразиться, испокон веков. И не просто говорили: можно понять так, что они там действительно обитали неизвестно с какого времени. Это не бабки сплетничали – вполне серьезно говорила куча серьезных мужиков: охотники-промысловики, тайгу исходили вдоль-поперек. Да и те, кто не охотничал, с ними в тайге сталкивались частенько. Слишком многое рассказывали, слишком часто: да, живут, да, есть, там-то видели и там-то, тогда-то и тогда-то…

Причем – никакой чертовщины. О них всегда говорили… как бы это выразиться… буднично. Никто их не считал нечистой силой в отличие от леших и банников, отношение к ним устоялось как к самому обычному зверью, наподобие медведя или ежика. У нас в деревне ничего такого не было, а вот в соседней, севернее расположенной, рассказывали, что когда-то, в лютые морозы, они приходили к деревне и в банях сидели, и мальчишки их бегали палками дразнить.

Звали их у нас «соседями». И никто никогда не говорил, что они сделали кому-то что-то плохое. Сами они на людей никогда не выходили, увидеть их можно было чисто случайно, первым, когда они человека не замечали. А как только замечали, то как-то так проворно и непонятно, в мгновенье ока исчезали с глаз. Вот только что вроде бы стоял – и нету.

Сам я их не видел ни разу. То есть… вроде бы и есть у меня детское воспоминание, что будто бы и видел что-то такое на опушке, когда мне было лет пять, но, с другой стороны, мне могло потом уже втемяшиться в голову, будто видел. Родители не помнят, чтобы в детстве я им что-то такое рассказывал. Так что, не исключаю, попросту втемяшилось…

К тому времени, как я подрос, их уже, говорили взрослые, в наших местах почти что и не попадалось. Встречали их все реже, реже, реже… а там они и вовсе пропали. Почему, объяснение было. Потому что не стало в наших местах прежней глухомани. Начались разные великие стройки, лесозаготовки на больших территориях, прокладывали узкоколейки, шоссе. И лагеря появились… Одним словом, там, где была глухомань, объявилась куча народу и техники, началась непрестанная суета, тайгу сводили… Поговаривали, что «соседи», скорее всего, ушли от этого многолюдства и грохота подальше на севера. На северах и до сих пор на сотни километров тянется невероятная глухомань, совершенно необитаемые места. Ну конечно, там им гораздо спокойнее…

Вот потому я поначалу нисколько и не испугался этакого ночного гостя. В жизни не слышал, чтобы «соседи» навредили человеку. Только он оказался совсем другой породы: джинн, мать его об колодец… Уж не знаю, как там обстоит с джиннами, больше в жизни ни с какой чертовщиной не сталкивался, и слава богу.

Никаких сомнений: если бы не дедушка Хусаиныча и его наговор, порвала бы нас эта тварь, как Тузик тряпку. Я ведь в него бил из автомата метров с полутора, в упор, а ему это было, что слону дробина. Пули не рикошетили, но вреда ему не наносили.

Хорошо еще, по ночам, паскуда, никогда не снился…

Объяснений этому у меня и сегодня нет ни малейших. Быть может, они когда-нибудь и станут известны, но сколько времени пройдет, гадать не берусь. Может, и не доживу…

Главная причина, по которой именно я оказался на той поляне, – мое везение. Нет, не в ироническом смысле. Я всегда был везучим, это столько раз подтверждалось, что рассказывать можно долго. Кто-то из летчиков-испытателей писал, что считает везение чисто физической категорией, наподобие заикания, цвета волос или способностей к чему бы то ни было. Если у человека нет задатков музыканта, его можно учить хоть двадцать лет, но ничего не получится. Так и с везением: либо оно есть, либо его нет. Он приводит массу интересных примеров. И я с ним полностью согласен. Полагаю, так и обстоит.

Одну разведгруппу мы на этом задании уже потеряли: как камень в воду – ушли и не вернулись, и никто никогда так и не узнал, что с ними случилось. Такое бывало. И потому, едва я вернулся, заштопавши свое легкое осколочное, начальство меня моментально пристроило к делу. Ранение было – царапина, нисколечко не мешало. Вот и сказал майор: давай, везучий, авось вытянешь…